был на лицо. Под конец ночи Эмили даже смогла уснуть, облокотившись на коня.
К утру ураган затих. В лесу всё ещё было холодно, но появившийся там морозец не сковывал в движениях и не вызывал дрожь в теле. Поначалу Эмили даже чувствовала, будто он согревает её. Наверное, в этом был виноват контраст между погодой вчерашнего дня и погодой сегодняшнего. Но, несмотря на эти значительные улучшения, ими ограничивалось всё приятное, что могло произойти сегодня. Эмили и Сэнрик быстро восстановились, адаптировавшись к климатическим условиям, но вот Гром такую погоду, вероятно, переносил плохо. Когда он попытался подняться на ноги после сна, то сначала чуть не обрушился на землю. Вторая попытка вышла удачной, однако Эмили уже забеспокоилась.
В течение какого-то времени конь выглядел нездорово. Время от времени он раскачивал головой и издавал звуки, похожие на кашель, но, естественно, не человеческий. Ушами человека это воспринималось, скорее, как хриплые вздохи.
– Сэнрик, я очень волнуюсь, – сказала Эмили, – кажется, Гром болен.
Юноша подошёл к животному и внимательно осмотрел его с ног до головы.
– Похоже он простудился во время урагана, – высказал свои мысли юноша.
– Что же нам делать?
– Вряд ли ему сейчас можно чем-то помочь. Он должен сам победить недуг, – сказал он.
– Неужели ничего нельзя сделать? – с не иссякающей надеждой спросила Эмили, при этом в голове хаотично перебирая все свои знания о лечебных травах, которые могли бы помочь в данной ситуации.
– Ему нужен покой, тепло, еда, вода и время. Ничего из этого мы ему дать не можем, – Сэнрик положил руку на плечо девушки, – мы сами уже которые сутки бродим без покоя, тепла, еды и воды. У нас нет сил. Если нет сил, значит нет и времени. Нужно придумать что-нибудь, а не просто шарахаться по лесу, надеясь на чудо. Чудес не бывает. Ну во всяком случае не здесь. Я поверю в них где угодно, но не здесь, – было видно, что Сэнрик сердился на то, что уже который день они не могут выбраться из леса, а также на много чего ещё, в чём он себе возможно не сознавался.
– Лучше уж я умру от голода или холода, чем Гром, – с влажными глазами, но гордо приподнятым круглым подбородком с ямочкой заключила Эмили.
– Твоё дело, но я с тобой помирать за компанию не хочу.
Эмили стало неприятно от его слов. Неужели Сэнрик совсем лишён сочувствия? Разве может он думать только о себе и совсем не беспокоиться ни об Эмили, ни о Громе, который был ей безумно дорог?
На самом деле, вполне мог. Эмили до сих пор видела этот мир только со своей колокольни, не представляя, что другие люди могут видеть его по-другому. Если бы она знала, что порой творится в чужих головах, ей бы, пожалуй, пришлось пересмотреть всё, что она когда-либо знала. В целом, разум другого человека – это целый новый мир, неподвластный твоей собственной логике и часто выходящий за рамки твоего
