он околдовал ее,тот дальний.
Вы помогите ей,
многострадальной,
ко мне вернуться
и к самой себе.
О, идолы,
владыки древних джунглей!
Базальтовые головы склоня,
молитвою возвышенной и жуткой
молитесь за нее и за меня.
О, звери джунглей —
обезьяны, тигры,
ручные дети Африки родной,
рядами на колени встаньте тихо,
просите,
чтоб она была со мной!
Но ты уходишь с человеком тем
среди московских,
так недостижимых
снижающихся медленно снежинок,
и в них
ты растворяешься,
как тень.
Уходишь ты.
Твои глаза —
две тайны.
Ты,
ледяная вся,
идешь в снегу.
Всей Африкой дыша,
тебя оттаиваю
и все никак оттаять
не могу.
Кровать
Эта кровать
была когда-то модной
и ослепляла всех
конструкцией мощной —
подобие античного портала
из дьявольских пружин,
шаров
металла…
Кровать была когда-то к свадьбе куплена
и стоила,
наверно,
деньги крупные.
Кровать свою хозяйка обожала.
Она любила здесь
и здесь рожала.
Но дочка выросла
и вскоре замуж выскочила
и про кровать
иное мненье высказала.
Муж тоже молод был,
а все, что молодо,
старается по-новому быть модно, —
и рядом с вырезками из журнала «Польша»
кровать,
конечно,
выглядела пошло.
Кровать им жить своим присутствием мешала!
Ее четыре полновесных шара
на легковесной современности приметы
взирали,
как враждебные планеты…
О те шары,
надменные,
литые!
Тогда пошли на хитрость молодые.
Старуху как-то днем
из дома вытянули,
кровать сломали
и на свалку
