кроха муравей,подошвою твоей
раздавленный беззлобно.
Таков проклятый круг:
ничто не сходит с рук,
а если даже сходит,
ничто не задарма,
и человек с ума
сам незаметно сходит…
Компромисс Компромиссович
Компромисс Компромиссович
шепчет мне изнутри:
«Ну не надо капризничать.
Строчку чуть измени».
Компромисс Компромиссович
не палач-изувер.
Словно друг,
крупно мыслящий,
нас толкает он вверх.
Поощряет он выпивки,
даже скромный разврат.
Греховодники выгодны.
Кто с грешком —
трусоват.
Все на счетах высчитывая,
нас,
как деток больших,
покупает вещичками
компромисс-вербовщик.
Покупает квартирами,
мебелишкой,
тряпьем,
и уже не задиры мы,
а шумим – если пьем.
Что-то —
вслушайтесь! —
щелкает
в холодильнике «ЗИЛ».
Компромисс краснощекенький
зубки в семгу вонзил.
Гномом,
вроде бы мизерным,
компромисс-бодрячок
иногда
с телевизора
кажет нам язычок.
«Жигули» только куплены,
а на нитке повис —
как бесплатная куколка —
хитрован-компромисс.
Компромисс Компромиссович
как писатель велик —
автор
душу пронизывающих
сберегательных книг.
Компромисс Компромиссович,
«друг»,
несущий свой крест,
мягкой,
вежливой крысочкой
потихоньку нас ест.
Блоковский валун
С. Лесневскому
Взойдите те, кто юн,
на блоковский валун
и каждым вдохом кожи
почувствуйте, как дрожь
охватывает рожь,
и станьте частью дрожи.
Вся, выгорев, мертва
без трепета трава
и жалко вековует,
и, как ни мельтеши,
без трепета души
души не существует.
В стране такой большой
жить с крошечной душой —
несоразмерно слишком.
Быть русским – не медаль,
а внутренняя даль,
где голос предков слышен.
Кто предал связь времен,
пусть будет заклеймен
на блоковском граните,
и если прервалась
хоть в чем-то эта связь,
мы – узелок на нити.
Есть завтра во вчера, —
и эти клевера,
и поле бранной сечи,
и древние холмы —
все это тоже
