Морфи, толпились обитатели нижнего этажа: Макс, Карруччи и Гарри. Скоро туда же быстро прибежала сверху, привлеченная шумом, мисс Мабель.
Бледная и сильно взволнованная обрушившимся на нее несчастьем, она тем не менее головы не потеряла и энергично принялась за расследования. Прежде всего, были тщательно осмотрены стены и пол комнаты, но ничего подозрительного в них не было найдено. Толстые стены были сооружены из крепкого старинного кирпича и цемента, пол из каменных плит и никаких отверстий, и пустот обнаружено в них не было. Я, снова захромавший на правую ногу, и не отходящий от меня Холмс в этот осмотр не вмешивались.
Тогда остановились на предположении о том, что мистер Морфи мог ночью выйти из комнаты в лес сам, добровольно, и проникнув через сад во двор, перелезть через обрушившуюся в некоторых местах стену, а затем свалиться в какую-нибудь пропасть, заблудиться или быть похищенным уже вне ограды башни. Карруччи пришла даже мысль о внезапном сомнамбулизме, но и это предположение не выдерживало никакой критики. Если бы Морфи и мог незаметно пройти через зал, где спали Ротенфельд и Гарри, то во всяком случае его заметили бы не спавшие по очереди два сторожа, все время расхаживающие по двору и стерегущие все входы и выходы.
Признаюсь, я сам был в тупике – каким образом произведено было похищение американца, и вопросительно поглядывал на Холмса, но его лицо не выражало ничего, кроме почтительного соболезнования огорченного слуги.
Вдруг в комнату вошел Франческо и с поклоном передал Карруччи толстый, из грубой бумаги конверт, найденный им на дворе, очевидно, переброшенный кем-то из-за стены и адресованный графу. Карруччи вскрыл конверт. В нем оказалось письмо и чек на отделение Лионского кредита в Риме на сто тысяч франков. В письме, громко прочитанном итальянцем, стояло следующее:
«Американский синьор Морфи находится в моей власти. Для получения свободы он согласился выдать мне чек на сто тысяч франков, деньги по которому можно получить в Риме.
Посылаю этот чек вам, граф Карруччи, и предлагаю немедленно предложить кому-нибудь из синьоров англичан отправиться с проводником за получением денег, которые затем должны, быть переданы мне.
Кроме того, требую, чтобы меня и двадцать моих товарищей немедленно впустили в башню. Ваша жизнь должна служить мне залогом, что деньги будут мне доставлены безо всякой ловушки и доноса властям. Даю на размышление три часа. Если в течении этого времени никто не выедет за деньгами и затем не будет вывешен белый флаг на башне, как признак добровольной сдачи, то я возьму башню штурмом и в таком случае за жизнь и безопасность кого бы то ни было не ручаюсь.
Впечатление, произведенное этим письмом, несмотря на всю её выдержку, было давящее. Бедная девушка побледнела, как полотно и растерянно смотрела на Ротенфельда, словно ища в нем поддержки в своем безвыходном
