слова метались в зале от стены к стене, усиливаясь, чтобы взлететь к нарисованному солнцу – и к настоящему светилу, заглядывавшему в купель точно через открытое окно.
Мама вынырнула. Вода вокруг неё засветилась, и отражения задрожали ещё сильнее, будто с неохотой выпускали её. Затем вода потемнела, почти почернела, вспенилась – и перестала отражать.
Я вдруг понял, что Петр перестал петь и подаёт руку маме.
– Встань, Магдалина, – сказал он.
Она тут же поднялась на ноги.
Я замер, боясь спугнуть чудо, но она правда стояла на ногах. Как будто и не ломала ничего.
Мама подняла на нас испуганные глаза. Переступила с ноги на ногу, как голубь.
Первыми засмеялись служки и заулыбался Демьян. «Цыц», – прикрикнул на них Пётр, улыбаясь в бороду.
– Выходи, Магдалина.
Мама улыбнулась. Тепло и радостно. Легко выскочила из вязкой жидкости, в которую превратилась вода, закружилась по зале и засмеялась.
– Если ты перелом вылечил, то и это тоже! – она схватила Петровича за руки и закружилась вокруг него. – Ты смог!
Петрович старательно скрывал удивление, согласно гудел и улыбался в ответ.
Мама выздоровела!
Она тут же побежала получать выписку – и по дороге выкинула эффектные туфли, на которых так эпично навернулась. Не из окна, как обещала, а просто спустилась вниз и швырнула в мусорный ящик. Потом наверняка помчится к хахалю, зависнет у него на неделю, но это пусть. Главное, что здоровая.
Я отправился в школу. И настроение мне не испортила даже контрольная по истории в форме ЕГЭ на последнем и единственном уроке, на который я попал.
Говорят, что ЕГЭ – это проще, чем устный экзамен. А я думаю иначе. Когда тебя натаскивают на ЕГЭ, тебя натаскивают на что – то общее для всех. А в устном экзамене ещё пойми, что в голове у препода и что он хочет видеть в твоём выступлении. Не, я так просекать не могу, поэтому лучше уж спокойно сесть и написать, как учили. Но там тоже нужно учить. И не так-то это легко, выучить именно то, что хотят видеть господа в Москве. Особенно если ты – ученик обычной школы и учат тебя не то что спустя рукава – даже пальто не снимая и в класс не заходя.
Уже протянув историчке лист, я вдруг хлопнул себя по лбу.
– Елена Николаевна, можно ещё десять минут? Я вспомнил правильные ответы.
– На ЕГЭ тоже будешь просить? – фыркнула историчка и указала мне на дверь. Молодая, только после института, красивая, и потому вредная.
Пришлось выйти.
– Ну и? – спросил меня Алик, который написал раньше и теперь болтался в коридоре, как в проруби. – Как оно, Орешек? или не какано?
Дрон, стоявший рядом, захихикал.
– Остряк, – буркнул я. – На четвёрку.
– Инфа, она сотка?
– Сто тридцать.
– А чё такой расстроенный?
