буркнул Дрон вслед Сашке. – Было бы чему. Эй, сегодня у Демыча вписка, бутылка – вход. Пойдёшь?
– Чё я там забыл?
– Там Криска будет.
– Сегодня… – я мучительно застучал костяшками пальцев по подоконнику. Дронычи жили в новой высотке, и отсюда город расстилался тридэ-моделью. Нет, скорее – онлайн-картой: увеличь любой фрагмент, и там будут происходить все изменения: мухи летать, парочки ссориться и мириться, а где-то, может быть, даже удастся увидеть маму с хахалем. Во дворе на пледах сидела вокруг колонки, как вокруг костра, компания в возрасте: пили из пластмассовых стаканчиков и жрали бутики. Из колонки мёртвый Цой пел про давно протухшие перемены.
Нам нужно что-то поновее его перемен, вот что я думаю. Какие-то свои перемены. Или вообще никаких. Просто его перемены – это наша глубокая древность. Вот так.
Я посмотрел в сторону жилья Демыча.
– Не могу. Готовиться надо. И с матерью проблемы. Из-за них ничего не успеваю. Потом расскажу.
– А-а-а! – Дрон достал из кармана пачку, достал сигу, закурил. Жестом предложил мне, я покачал головой и вернулся в комнату за своими.
– А жалко, – продолжал Дрон. Из ванной вернулся Джоджо, подхватил сразу с пяток печенюх и устроился по левую руку от меня, пафосно закинув ногу на ногу. – Будешь ты теперь её до конца жизни провожать до дому!
Я кинул пачку. Она сверкнула метеором и упала в крону растущего ясеня, закачалась, заиграла на закате, как ёлочная игрушка.
– Сигаретами, Иван, стреляешь, – захихикал Джоджо.
– Вы не понимаете. Я бросил, – сказал я, указывая на пачку внизу.
Джоджо тоже взял свою пачку и швырнул. Она была легче, но всё равно долетела до ясеня, опустилась на его нижнюю ветвь.
– Украшаем к выпускному, – сквозь смех сказал я. – Дрон, ты с нами?
– Не, мне и так норм.
– Раком заболеешь, – сказал Джоджо и вдруг оживился: – Мужики, я тут такой сериал посмотрел! «Брекинг бэд», американский. Там главный гер раком…
– Встал? – Дрон заржал.
– Болен. Раком лёгких.
– Про больных смотреть – зашквар, – решительно сказал я, закрывая тему. В комнате сдавленно охнула Сашка.
Вскоре я уже шёл домой. Заглянул в гипермаркет за туалетной бумагой, но и полки были так же пусты. Точнее, была какая-то одна, но по цене трёх упаковок нормальной, и я отправился домой ни с чем.
Прошёл по сумрачным улицам, где хмурое небо над головой находило своё повторение в лужах и стёклах кое-как припаркованных машин.
А вот и дом.
Я поднял взгляд и встретился с темнотой наших окон.
Мама ещё не пришла. Празднует где-нибудь своё чудесное выздоровление, выпивает за благополучие Петровича, рассказывает в пятидесятый раз, как испугалась в кабинете врачей.
И правда, чё мы зассали?
