ногу, задохнулась и закашлялась. Мы остановились. – И… кх… ты туда… кх… же! Думаешь, что я ветреная и несерьезная, да?
– Нет.
– Нет, признайся честно, думаешь! – мама сердито запрыгала вперёд, и я потащился за ней. – Боже, даже сын думает, что я ветреная! Что за жизнь-то такая, ещё эти туфли, выкину их дома прямо вот из окна… – она остановилась и стащила туфли с ног. Сделала движение, будто собиралась кинуть за ограду кладбища, но в последний момент опомнилась. – Пошли.
– По папе скучаешь. Вот и боишься.
– Ничего я не боюсь! За собой следи вообще. Тебе девочка нравится, а ты как дурак, даже телефон не возьмешь…
– Мам…
– …вокруг ходишь и ходишь, а надо вот так хвать! – мама показала свободной рукой «хвать». – Ключи далеко?
Побыстрее запустил её в дом, пока не начала троллить.
Мы дождались лифт и вошли в квартиру. Я помог маме дойти до её спальни, и она, как была в боевом прикиде, так и упала на кровать лицом вниз.
– Есть будешь? – спросил я, проходя на кухню.
– Угу.
В холодильнике, конечно, было пусто, не считая недоеденного мамой завтрака и двух луковиц с тремя лимонами. Я полез в шкафчик, но и там вместо ожидаемых мной макарон или хотя бы гречки лежали несколько маленьких плоских пачек. Я взял одну в руки и прочитал надпись.
– Мам! Что в буфете делает попкорн? И где гречка?
– Это на чёрный день! – и, подумав, мама добавила: – То есть сейчас!
Я поставил чайник, разогрел в микроволновке утреннюю яичницу. Затем, сверяясь с инструкцией, открыл обёртку, а шуршащий бумажный пакет поместил в микроволновку картинкой вверх и включил на полную мощность. Раздался треск орудий, и мама что-то закричала из комнаты, но я наблюдал, как раздувается и вертится бумажный пакет, подсвеченный замогильным жёлтым светом. Чуть про чайник не забыл.
Когда микроволновка тренькнула, я осторожно достал растолстевший пакет, высыпал его содержимое в маленькую кастрюлю и отнёс вместе с чаем и яичницей маме. Она уже успела переодеться в домашнее – платье валялось в углу – и, сложив руки на животе и болтая здоровой ногой, смотрела в телевизор. Судя по рожам на экране, это были старинные «Друзья».
Я поставил обед перед ней.
– Спасибо, сынок, – она поглядела на запястье, – а ты ещё успеешь на работу!
Я поднял брови.
– Тебе надо в больницу.
– И что? Поем и вызову себе скорую, – невозмутимо произнесла мама. – Скажу, в ванной упала! Пусть отрабатывают налоги, которые я им плачу.
– Пообещай.
Мама закашлялась и сквозь глотки воздуха выдавила:
– Вот… кх, кх… нудный! Ну кх-кх-хорошо… хочешь, позвони через пару часов!.. – наконец кашель прошёл, и она закончила: – И вообще, уже без десяти.
Поколебавшись, я схватил у неё горсть попкорна и, жуя на ходу, побежал на работу.
На кладбище.
Оно
