на нее вниманием, даже если это было ей приятно, как на это реагировать, она не знала. Скромность, местами вовсе неуместная, была главной добродетелью, внушенной ей школой. Возможно, ей самой хотелось бы улыбнуться и пококетничать, но, зажатая в тугой корсет застенчивости, она вдруг надевала на себя маску неприступности.
Все ее студенческие дружбы и лирические отношения, как было принято, возникали из совместной подготовки к экзаменам, лыжных прогулок, обмена конспектами лекций, походов в кино или даже прогуливания занятий, чтобы покататься на лодочках в ближайшем парке, сохраняясь в платонической незавершенности до брака.
Но все равно было много светлого и радостного в таких отношениях, много смеха, шуток и розыгрышей, капустников, студенческих вечеров с собственноручно написанными и разыгранными представлениями. Был у них и настоящий факультетский театр эстрадных миниатюр. Это было самое светлое время Машиной жизни, прекрасная молодость!
Не обошла Машу стороной и ее первая полудетская влюбленность. Больше других ей нравился высокий голубоглазый соломенный блондин в очках, всегда в хорошо отглаженном темном костюме и светлой рубашке. На фоне остальных, кто во что одетых мальчишек, он выглядел старше и солиднее, как «джентльмен». В действительности это был «номенклатурный сынок» и отчаянный шалопай, который пропускал лекции и потом выпрашивал у нее конспекты. Сидя позади нее в «Колизейной» аудитории, он постоянно с ней заигрывал, потихоньку расплетая ей косу и «умоляя» разрешить отрезать ее локон, чтобы носить в кармашке костюма вместо цветка… Маша пересаживалась на другое место – он опять оказывался за ней.
Короче, Маше понадобился мужской совет старшего друга, в которые она «назначила» интеллигентного и доброжелательного Германа… Почему она выбрала в советники именно его, честно говоря, она и сама не понимала. Старшего брата у нее не было, говорить с отцом на такие темы ей казалось неудобным. Поэтому в один прекрасный день, все еще сомневаясь, она попросила Германа проводить ее до остановки у Александровского сада, чтобы посоветоваться. Машина просьба его удивила.
Самое смешное, что бедный Герман принял рассказ Маши на свой счет и очень бережно, озабоченным голосом начал объяснять, что он очень ценит ее доверие, что ему приятны и дороги ее чувства, но, к сожалению, он «занят», что у него есть подруга, на которой он обязательно женится, как только окончит институт.
Слушая его, Маша поначалу было растерялась. Но когда он договорил свою «Онегинскую» речь, Маша бестактно рассмеялась – почему он решил, что именно он ей так нравится? Герман смутился. Он был обескуражен, даже обижен – он ведь только хотел быть честным. Но когда Маша объяснила, в чем дело…
Короче, все кончилось мирно и к общему удовольствию. Весьма тронутый Машиным доверием, Герман немедленно предложил ей свою верную дружбу. Это было каким-то чудесным облегчением. Неудобство разом прошло, и в тот же момент они
