наблюдал за тем, как Анна переваривает эту информацию. Он ценил в людях ум, а Анна была исключительно умной женщиной. Но, каким бы важным ни было для него ее мнение, Ульфа тревожило, что она может отнестись к его идее прохладно. Что, если она сейчас рассмеется ему прямо в лицо? Что, если она сейчас скажет, что это абсурд, что связывать место удара и рост преступника – просто наивно?
Но она не рассмеялась. Вместо этого она с серьезным видом кивнула.
– Это возможно, – сказала она. – Вполне возможно, как мне кажется.
Ульф не мог скрыть облегчения.
– Блумквист ответил, практически не задумываясь, – сказал он. – «О, там, конечно, был Хампус. Я его точно видел. Он работает совсем неподалеку и часто бывает на рынке».
Анна поставила картонный стаканчик на стол.
– Очень горячо, – заметила она. – Что-то они стали делать стаканчики слишком тонкими.
– Или кофе – слишком горячим, – ответил Ульф.
– Тоже вариант. Но кто такой Хампус?
Ульф улыбнулся:
– Это-то и есть самое интересное. Видишь ли, Хампус – владелец танцевальной студии – ну, такое место, куда люди ходят, чтобы научиться танцевать вальс.
– И ча-ча-ча? И квикстеп?
– Ну да, все эти штучки, – отозвался Ульф. Танцевать он не любил.
– Я раньше ходила заниматься в такие места, – сказала Анна. – Когда мне было семнадцать. Думала стать профессиональной танцовщицей. Ну, знаешь, которые носят платья с пайетками и кружатся, так чтобы юбка развевалась.
– Все мы о чем-нибудь да мечтаем, – ответил Ульф. – И как это тебя угораздило стать следователем?
– Эта профессия куда лучше, – сказала Анна. – У этих танцоров жизнь так себе, вот что я думаю. Постоянные тренировки. И за весом приходится следить, чтобы твоя филейная часть не выглядела больше, чем нужно, не выходила за рамки.
Ульф опустил взгляд.
Анна не сводила с него глаз.
– Ты только что о Саге подумал, – сказала она. – Ладно тебе, не отпирайся.
Он поднял глаза и улыбнулся:
– Наверное, да.
Сагой звали их коллегу, занимавшуюся финансовыми преступлениями. У нее были проблемы с распределением веса.
– Не понимаю, как она в кресло влезает, – сказала Анна. – Но, наверное, я не должна думать о подобного рода вещах. Это ведь не принято, да? Мы обязаны игнорировать чужие задницы.
Ульф пожал плечами. Как можно игнорировать нечто настолько фундаментальное?
– Этот Хампус, – сказал он, – очень маленького роста, как сказал мне Блумквист. Он – лилипут.
Анна подняла бровь:
– Лилипут? Так разве можно говорить?
Ульф ответил, что он не знает.
– Может, надежнее будет говорить «человек очень низкого роста». Не хотелось бы отзываться о ком-то уничижительно.
– Да, наверное, так будет лучше, – отозвалась Анна. – Попробуй только использовать
