style="font-size:15px;"> – Видишь, видишь! Смотри на них. Вон они, вон, ха-ха! Сейчас произведём отстрел, и будет нам плотный ужин…
В момент, когда Корбл договорил своё предложение, он уже успел схватить подгоревшее ружьё и, прихрамывая на одну ногу, не слушая бубнёж и упрёки своего товарища, направился прямиком за дуб, где расстилалось мшистое болото, язвившее своим ядовитым зловонием. Кейсер вскоре оставил попытки отговорить Корбла от его затеи, так как живот кучера мыслил совершенного иначе, а его руки как можно скорее хотели согреться от любого вида тепла… Вскоре послышался дальний выстрел, от которого вздрогнули усталые лошади, мирно поедающие траву. После выстрела последовал радостный вопль – он также осчастливил и кучера, который тихонько посиживал и ликовал на массивных корнях великовозрастного дуба и, прельстившись огнём, согревался от нарастающего холода с уже подготовленными отёсанными палками для жарки гуся.
Спустя час над костром вращалась с помощью кучера ощипанная и разделанная птичья тушка, а в таинственном уголке на холодной земле кряхтел и посапывал с довольным лицом Корбл. Через пару минут кучер разбудил его с предложением первым испробовать приготовленное птичье мясо. Старик, не долго думая, уселся возле костра и величественно вкусил предложенную грудку.
– О-о-о, невероятно! – сладко промычал Корбл после каждого укуса. – Délicieux!2
– Ах, никто ещё не хвалил мои блюда так, как ты! – рассмеялся Кейсер, вытянувшись вдоль мощного ствола с отрезанным кусочком мяса в руках. – Правда, оно получилось слегка жестковатым, хотя гусиное мясо, оно на то и гусиное… Жаль только то, что нет кастрюль, а то я и бульон бы сварганил. Хм… Слушай, Корбл, а куда мы после?.. До Парижа нам дней так пять, ну, может, меньше, я точно не знаю, как получится… А мы уже так напортачили! Боюсь, нас ждут большие проблемы по пути во Францию.
– Это да-а, только вот кто виновник кровавого пиршества, так это только я. Не кори себя, Кейсер… Думаю, что можно проехаться по близлежащим городам, деревням, может, таким образом и найдём какую-нибудь диву. А пока… нужно поспать, – тоскливо закончил старик и, придерживаясь за простреленную ляжку, зевая, забрался в повозку.
На тростниковом вентиле осталась как минимум половина гуся, которой бы с радостью полакомился Кейсер, но он так же, как и Корбл, до смерти объелся. И, напоследок отхлебнув пива из своего самодельного кожаного бурдюка, оставил костёр догорать, а половинку гуся – догнивать на свежем воздухе.
V
Совершенно ранним утром первым проснулся Корбл из-за жуткой режущей боли в суставах. Выбравшись из повозки, он первым ощутил на себе свежий лесной аромат болотного тумана и первым прочувствовал, как его давно состарившиеся лёгкие помолодели лет на тридцать. Но не только они облагородились – старый никчёмный дуб, который вчерашним вечером пугал своим видом всё живое, распустился; весь преображённый, раскинулся костлявым
Восхитительно!
