жертву. – Ну давай же, милок, подъезжай!»
Долго ждать не пришлось – француз, разогнавшись, держа повод одной крепко сложенной левой рукой, направил пистолет в дверной проём повозки, но так же, как и первый собрат, он не заметил выглядывающий из-под длинного тюля старый силуэт с мушкетом. Корбл метким выстрелом ранил француза в рёбра, но тот практически не шелохнулся, а лишь стиснув зубы, направил ствол на деревянное дно повозки, из которого мигом разлетелись одни лишь щепки. Старик пребывал в лёгком шоке от французской стойкости и от того, что он чудом выжил – пуля пробила дно прямо перед его лицом. Француз тем временем пытался достать второе гладкоствольное ружьё, выронив при этом использованный мушкет раненого друга.
Корбл решил не отставать от своего постепенно удаляющегося от повозки соперника, и на этот раз он резко встал – встрепенулся, словно мокрый петух, и, шатаясь из стороны в сторону из-за пьяного подпрыгивания повозки, уперев ружьё в своё хрупкое плечо, произвёл решающий выстрел, моментально отправивший последнего соперника на тот свет. Его лошадь следом остановилась и умным печальным взглядом посмотрела на труп своего наездника и пару раз ущипнула увядающую траву.
Повозка со скоростью хищной птицы парила над полем ещё пару длительных минут, пока Корбл полностью не пришёл в себя и не приказал Кейсеру замедлить лошадиный ход. Старик уселся возле стенки кучера и со стоном громко выдохнул:
– Извини, что так вышло… Сам понимаешь – французы, что с ними поделаешь? Да и я, видимо, плохой переговорщик, – пожал плечами Корбл, искренне сожалея о содеянном. Но, казалось, что больше всех переживал как раз-таки кучер.
– Да. Ничего. Я тебя понимаю… – лживо и неуверенно ответил Кейсер, всматриваясь вдаль своими напуганными глазами, в этот момент он услышал своё нездоровое учащённое сердцебиение. – Ты там, это… Не ранен случаем?
– Ещё как ранен, – заскулил старик и, схватившись за середину правого бедра, наконец-то прочувствовал всю боль. Он отвязал свой бежевый пояс, закинул себе в дурно пахнущий рот и тотчас прикусил. Следом он ловко схватил в одну руку алкоголь, а в другую – красную ткань.
– Что ты? Ранен, всё-таки ранен? Тебе там помочь, может, остановимся? – резко взволновался Кейсер, расчёсывая от тревожности свой крючковатый нос, погрязший в веснушках.
– Нет-нет, я сам перевяжу – это обычная пулька, продолжай путь… Я это устроил – мне и от этого страдать…
Корбл на мгновение затих, но после из кабины слышался лишь стон и благой мат, который старик тщательно пытался скрыть своим же шёпотом. Успешно проковырявшись пять минут в своей раненой ноге, с помощью каких-то грязных тряпок он извлёк слегка сплюснутый свинцовый шарик, который застрял у него прямо возле кости. Старик решил оставить его себе на память, предварительно показав его кучеру, от чего того чуть не стошнило.
