ее по пандусу. Взгромоздил на нее отца. Колесики встали поперек. Пришлось нагибаться, поправлять. Въехали. Глаза отца закрыты, распахнут рот. Кадык его прыгнул: сглотнул. Нагретая солнцем большая комната.
– С чем пожаловали? – бодро встретил нас лысый доктор.
– Вот… отец.
– Да, да… И что вы хотите?
– Но он, по-моему…
Врач потрогал его шею.
– Жив! – сообщил он.
– И… что?
– Всё! А что вы хотите? Сколько ему?
– …Девяносто четыре.
– Прекрасно! Но что вы хотите от нас? Мы можем только восхищение свое выразить. Он у вас богатырь!
– Так не хотите… богатыря?
– Не! – весело воскликнул тот. – Вы куда, вообще, направлялись с ним?
– …На дачу.
– Прекрасно!
– А больница?
– …Скажите – мы раньше с вами не виделись? – вдруг произнес он.
– Да какое это имеет значение?! – вспылил я.
Доктор вздохнул: приятной беседы не получалось.
– …Он что принимает у вас?
Я достал из отцовских шаровар упаковку, показал.
– М-м-м. Это, пожалуй, слишком сильно – по половинке лучше.
Веки отца дрогнули. Услышал что-то?
– Богатырь! – снова восхищенно воскликнул доктор. Это счастье в приемном покое уже начинало меня утомлять. Уборщица, что терла пол мокрой тряпкой, внесла ясность.
– За восемьдесят лет они не берут, – запрещают им. Раньше в Зеленогорске хоть принимали – а теперь закрыли и там.
Богатырей старше восьмидесяти не берут. А хилых – тем более!
– Вот и глазки открыли! – умилился эскулап. Отец внимательно смотрел на него, словно изучая. Потом, словно чем-то удовлетворенный, закрыл глаза. Наш хозяин, видимо, перепугался: как бы не навеки закрыл.
– Так что – давайте его в машинку вернем, – улыбнулся он виновато. Всё-таки, наверное, такой врач лучше, чем никакой? Слабое утешение. Главное, что и мне никак не содрать сладкой улыбки. С таким радостным хамством бороться трудней.
– Валерий… – просипел батя.
– Что, отец?
– …едем домой.
И тут еще бузит! В приемном покое!
– На дачу, отец.
– Ну, я вижу, у вас еще есть о чем поспорить, – заспешил доктор. – Очень было приятно, поверьте. И запомните: уже можно по половинке! – как большую радость напомнил он.
– …Вы гений, – на прощание сказал ему я.
Так. Одно важное дело сделали: с медициной покончили. Отца заносило на поворотах, но, как только что нам было указано, – это лишь наши проблемы!
– Стоп.
Я вылез из машины, не разгибаясь, отпахнул низкие ворота, которые тут же завалились набок… ну совсем как батя! Мы въехали, остановились. Вот это тишина!
Впрочем, не всё так уж глухо в этом замшелом царстве – «будка Ахматовой», в которой нам предстоит
