директор Четвертого главного управления намеревался заселиться в гостиничный номер, принять душ и только после этого идти с инспекцией в московскую резиденцию Катаева.
То, что там и так все в порядке, он и без инспекции прекрасно знал: москвичи расшибутся в лепешку, но в грязь лицом перед Валентином Петровичем не ударят.
Хоть, признаться, Вождя и недолюбливают, в том числе за возвращение столицы в Питер.
Такой уж город.
Бывшая царская и бывшая большевистская столица.
Ревнивица.
…Его план, разумеется, пошел к черту: в просторном, отделанном хромом и мрамором вестибюле отеля его уже ожидала очередная «комиссия по встрече».
Грузный человек в штатском, московский начальник службы охраны Имперских резиденций, – насколько профессиональный, настолько же политически незначительный.
И худощавый очкастый грузин с погонами русского жандармского полковника, возглавлявший Имперское ведомство по делам национальных меньшинств и исправительных учреждений.
Короче, главный имперский тюремщик.
Бывший большевик и негодяй.
Негодяя звали Лаврентий Берия, и Никита его искренне, хотя и в основном заочно, ненавидел.
По праву происхождения – из семьи потомственных петербуржских интеллигентов. Семьи, дружившей в том числе с семьями людей, оказавшихся, несмотря на блестящее образование и воспитание, расово и духовно неполноценными. И оттого поступивших в полное распоряжение ведомства этого вынырнувшего на волне революции и контрреволюции рыбоглазого очкастого и расово неполноценного чудовища.
Короче – да, ненавидел.
Но уважал.
Порядок в поселениях у инородцев поддерживался идеальный. А конструкторские бюро живших на тюремном положении еврейских ученых и инженеров, которых Верховный вначале хотел депортировать, оказались очень полезны, в том числе для отечественной оборонной промышленности.
Никита поморщился.
Многие жиды в знаменитых «шарашках» – активно принимали православие.
И тем самым становились полноценными гражданами Новой России: сломить сопротивление возрожденного большевиками Патриархата пока не удалось. Церковники на правах новообращенных стояли твердо: многие иерархи и сами несли в себе изрядную долю поганой жидовской крови.
Новая партийная секретная служба под руководством Розенберга это успешно доказала, а Альфреду Владимировичу в еврейском вопросе можно было верить даже больше, чем самому себе: жидовско-большевистская камарилья погубила родину его предков, Германию.
И утвердилась в маленькой Эстонии, где он когда-то родился.
Гибели своей собственной «большой родины», любимой с детства России этот наполовину остзейский немец – наполовину французский гугенот с большой русской душой не мог допустить даже ценой утраты собственной жизни, – в этом Никита был уверен.
И
