пели.
Поучиться ей бы у Нерона.
Сотни лет спустя такой родится.
Роскошь и резню, удел короны,
как спектакль, сыграть: смычок струится
музыкой, а под стеной – горит всё.
Но (красивейшая, к слову) дочь Приама
не была актрисой по призванью.
В мрак ногой, тут не до фимиама,
раз за разом видеть предписанье.
Неизбежного не отодвинешь знаньем.
А Аякс уже всё ближе, ближе…
Не спасёт державная Афина.
Языки огня подошвы лижут.
До насилья рушится невинность.
Неотступны зарева картины.
***
Напророчила себе сама я
встречу, от которой будет больно.
Внутреннюю драму не поставить,
хоть известна всякому невольно.
Крик агонии бывает только сольным.
Рано или поздно настаёт миг,
раскрывающий всесущего природу.
Это бой иллюзий со свободой.
В лучшем случае напоминает роды.
Измышлён прекрасным, стал – уродом.
Репетируя погибель раз за разом,
всё же к ней осталась не готова.
Будь "пожар" тысячекратно назван,
когда он – в тебе, во рту – ни слова.
Из живущих каждому, как новый.
Я во снах черты твои ловила,
привечала в посторонних лицах.
Глаз твоих, сухих колодцев, милый,
жаждала, чтоб, прыгнув, утопиться.
Зная: сня, сны обрекаешь сбыться.
Часть
V
I. Подземные короли (начало)
– Я еду по делам, – сказала Вита
с утра, закончив делать марафет, –
в соседний город. Что-нибудь купить вам?
Заказы принимаются. – Ей свет
от мулен-ружа в личном будуаре
черты очерчивал. Крестом – диагонали.
– Купец ты, мама! Аленький цветочек,
чудовищ в принцев поднимающих, найди, –
сказала Лора ей за зеркалом (а, впрочем,
Инесса тоже так стояла – позади).
По двум бокам – две дочки одинаковых
смотрелись, как разбитый лик одной её.
– Шутница, тоже… Нет, ну что, серьёзно?
– Ну ладно. Острый, лучше древний, нож.
– Ещё чего! Нет, было мне не просто
тебя отмазать от колонии. Растёшь
и так, как амазонка, вся в оружии.
Училась лучше б головы закруживать!
– Тогда не надо ничего. – А ты, Инесса?
– Сюрприз пусть будет. Выбери сама.
– Вас поняла. Тебе б немного веса, –
старшей заметила, – набрать. Худа весьма.
Ни форм, ни плавности. Похожа на мальчишку.
