может знать, если они обходят друг друга стороной за километры?
Он отгородился от всего мира, чтобы его не трогали, не лезли к нему в душу, не спрашивали, как дела. Это был самый бессмысленный и болезненный вопрос из всех, что могло придумать человечество. Вопрос, вынуждающий лгать, лицемерить. И теперь она указывала пальцем в его сторону.
Мужчина в форме попрощался, и соседка быстро закрыла калитку, как будто это у нее в подвале сидел ребенок. Профессор продолжал поливать грядки из шланга, когда у забора появились «погоны».
– Доброе утро!
Басовитый бодрый мужской голос. Профессор нажал на рычаг, чтобы отключить струю, бросил шланг и вытер руки о рабочие шорты. Сейчас было слишком жарко для того, чтобы строить из себя преподавателя. Белая майка со следами земли взмокла от пота. Дряблые руки и небольшой нависший живот не могли скрыть возраст доцента кафедры философии.
Хозяин открыл массивную калитку из цельного резного дерева и протянул руку то ли лейтенанту, то ли сержанту. Он не разбирался в милицейских званиях, так что для него он был просто следователем.
Следователь помедлил, прежде чем протянуть руку мужчине, работавшему в саду. Он и не обязан был это делать. Ему нужно было всего лишь отдать честь. Но это только формальность. На деле же перед ним стоял преподаватель, так что нет ничего страшного в том, чтобы пожать ему руку.
– Что-то случилось? – спросил профессор, веря всем сердцем в то, что он ничего не понимает.
– Вы, наверное, слышали, что двадцать дней назад в соседней деревне пропала маленькая девочка.
Сделай вид, что удивлен…
Сделай вид, что знаешь…
Сделай вид, что знаешь больше…
– Да, читал в интернете. Ужасно…
Следователь одобрительно кивнул, как будто это был экзамен на сочувственность.
– Сейчас ведутся обширные поиски в близлежащих районах. Не замечали ничего подозрительного? Может, видели девочку?
Вопросы по протоколу. Будто зазубренная таблица умножения. Да, видел. Да, знаю.
– Нет, – профессор задумчиво пожал плечами. – Я чаще пропадаю в университете в Гомеле, так что… Ничего такого вспомнить не могу.
Следователь черкнул что-то в бумажке. А потом бросил стандартное:
– Вспомните что-то – звоните.
Непременно.
Он помнил многое, что мог бы рассказать. Но так никогда и не позвонил. Ему попросту некогда было терять время на рассуждения о морали и о том, правильно ли он поступает. Ему приходилось покупать детскую одежду подальше от города, в разных местах. Чтобы его не могли запомнить. Он покупал одежду на вырост, чтобы она дольше прослужила.
Так что свитера, кофты и футболки на девочке порой сидели так, словно она была Алисой, съевшей пирожок для уменьшения. Сама уменьшилась, а одежда осталась той же. Но девочке, казалось, до этого не было никакого дела.
После «Алисы в стране чудес»
