повернулась к столу и развернула алфавит. На каждом квадратике бумаги изображалась буква и маленькая картинка. Были и другие кусочки бумаги, со словами.
Она задала каждому слово.
– А теперь, милые, найдите буквы, которые составляют это слово. – Она поставила перед каждым коричневое глиняное блюдо, присыпанное мукой, и положила рядом палочки. – Когда вы это сделаете, попытайтесь написать это слово.
Уилли тут же взял палочку и тщательно вывел слово «кот».
Хетти смотрела на это с благоговением.
– Такое удовольствие видеть, как они пишут буквы, мисс.
– У вас умненькие дети.
На самом деле маленькая Сара особенной сообразительности не проявляла, но Уилли явно добился бы успеха, родись он в другой среде.
– Ох, я забыла спросить, – сказала Хетти. – Вы в порядке после сегодняшней ночи?
Пруденс похолодела и медленно повернулась к гостье.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мы слышали, как старый мистер Браун прикрикнул на кого-то, чтобы прекратили. Уилл выглянул, но никого не увидел. А сегодня утром старик Браун сказал, что наверняка у наших домов прятались какие-то люди и замышляли недоброе.
– Правда? – Пруденс притворно округлила глаза. – К кому-нибудь в дом забрались?
– Насколько я знаю, нет, мисс, и рада, что вас не потревожили. Я побегу, некоторые дела лучше делать, когда детишек нет рядом. Уилли и Сара, ведите себя хорошо!
Хетти ушла, и Пруденс вздохнула с облегчением. Она и письмо сочиняла так медленно, поскольку часто отвлекалась на мысли о Кейте Бергойне. Это просто безумие, прошедшая ночь могла легко погубить ее репутацию, а это означало конец всем надеждам.
Пруденс села рядом с детьми, решительно настроенная больше о нем не думать. Она закончит письмо и отправит его. Эрон поймет справедливость ее требований и, женившись, пригласит жить к себе в Дарлингтон. И там она сможет найти себе подходящего мужа.
Доброго, достойного человека ее круга, а не высокородного мота вроде Кейта Бергойна.
Пруденс отправила письмо, а спустя две недели ей пришлось признать, что брат его проигнорировал.
Теперь она не понимала, почему решила, что он поступит иначе. Эрон всегда умел отмахиваться от неприятных для него обязанностей. Сколько раз ей приходилось заставлять его делать уроки!
Но Пруденс и представить не могла, что Эрон способен игнорировать ее затруднительное положение.
На похоронах матери он с пренебрежением говорил об их маленьком доме на Романби-корт, словно эти ограничения были их виной. Когда брат сделал подобное замечание о мебели, Пруденс прямо сказала ему, что лучшие предметы были проданы, чтобы оплатить услуги врача.
И что он ответил? Что нужно лучше вести хозяйство.
Пруденс понимала, что ей тогда же следовало потребовать большего, но она так привыкла «вкладывать в его профессию», как называла это мать, что уверилась, будто ее стесненное
