разом обрел язык варвар (чудо, не иначе!). – Огонь видела, тревогу поднимала, к берегу войска бежала, басилея Телеф войска посылала!..
– Но почему? – не выдержал я, не в силах оторвать взгляд от мертвого, залитого кровью поля. – Мы же союзники! Я же сам писал басилею Телефу! Синий огонь – условный знак!
…Писал – но не верил. Поэтому и приказал повернуть на восток, к берегам Мисии. А ежели бы я Агамемнона послушал, да прямо к Трое поспешил? На севере, у Геллеспонта, – хеттийцы, на юге – Телеф-союзничек. Капкан! Скилла с Харибдой! Не верил, но все-таки надеялся. Потому и синий огонь зажег. Мне так был нужен союзник на этом берегу! Мне так нужен был хотя бы клочок земли, где можно беспрепятственно высадить войско…
– Почему?!
– Басилея Телеф! Басилея! – отчаянно возопил сотник-варвар. – Басилея сказала: синий плохо. Басилея сказала: синий – трояна. Корабли трояна синий, огонь трояна тоже синий…
Вот даже как? Я поглядел вперед, на приземистые, неуклюжие, неладно слепленные стены Пергама Мисийского. Ворота они все же успели захлопнуть, значит, «басилея Телеф» где-то там. Неужели правда? Но ведь это глупость! Зачем нападающим заранее сигнальные огни зажигать? Впрочем, что взять с варваров? Такие, как этот болван в бронзовой юбке, поверят еще и не в такое…
– Басилея Телеф говорила…
Я дернул бровью, и болван-сотник сгинул. Все стало ясно, оставалось одно: разъяснить самому «басилею Телефу». Союзничек!
Впрочем, я снова ошибся. Разобраться с кучей валунов на холме, по недоразумению именуемой славным городом Пергамом Мисийским, – даже не полдела. И даже не четверть с осьмушкой…
– Диомед! Диомед!
Ну вот, только его здесь не хватало. Любимчик!
Я сделал вид, будто не слышу, – пусть попрыгает рыжий, пытаясь пробраться через кольцо гетайров – или хотя бы внимание мое привлечь. Куреты – народ вежливый, никто басилея итакийского локтями не пихает… но и пропускать не спешит. А росточку-то мы ма-а-аленького, гетайрам-здоровякам как раз по плечо. Попрыгай, попрыгай, хитромудрый Одиссей, жаба ты рыжая!
– Диомед!!!
– Пропустите богоравного! – усмехнулся я. – Надорвется ведь!
– Как же так, Тидид? Это не Троя! Не Троя, понимаешь? Но ведь мы же в Трою приплыли! Я сам видел – берег знакомый, вал – тот, что еще Геракл вырыл, дорога камня серого, что на холм ведет! И Скейские ворота видел, и эти… вторые, забыл, как их называют. И я видел, и все видели. И Гектор на стене стоял, я его сразу узнал, я ведь совсем недавно в этой Трое был! А потом гляжу: и стены другие, и город другой, и не Гектор это, а дядька какой-то… Мы же в Мисии, Тидид! Нам просто голову заморочили, нам глаза отвели. Мы же на союзников напали! Это ты ошибся, да? Твой кормчий ошибся? Я же тебе говорил, надо было на «Калидон» твой нашего кормчего взять, с Итаки… Но что же теперь делать? Что делать, Диомед? Мы же войну проиграли!!!
А беда была рядом, совсем рядом, возле самого уха, возле самого сердца. Я это знал, чуял, но боялся обернуться, взглянуть ей прямо в глаза. И пока я объяснялся с ополоумевшим
