ее побег до самого захода солнца. Ибо Леший мороком вывел Мару обратно к деревне. Голодная и злобная невеста вернулась в отчий дом.
Очередной побег девушка совершила поздней весной. На этот раз провожать ее вышло чуть ли не полдеревни, а на окраине леса собралась вся нежить. Русалкам передавали короткие сообщения через зайцев и птиц о передвижениях Мары.
Водяной не успевал принимать ставки – пришлось просить помощи у тинников.
Страж хмурился, но азартные игры не прерывал. Леший не смог вывести девушку из леса, она подготовилась к проказам: карманы топорщились амулетами, оберегами, а все вещи были вывернуты наизнанку.
Помогли волкодлаки. Похоже, ставили против соединения двух «любящих» сердец. Мара, к слову, не бросив свои вещи, с воплями и криками вылетела из леса сама, подгоняемая клацаньем зубов и холодящим кровь воем.
Летом страж пресек третью попытку побега самостоятельно. Он связал упирающуюся Мару и кулем вывалил ее перед родительским крыльцом.
Тем временем тинники и водяной припахали к работе русалок и бобров. Места для золота уже не хватало, и была поставлена задача вырыть отдельную нору для хранения казенных средств.
Через месяц Заразы вдруг стали готовиться к пышной свадьбе: накрывались столы, мариновались овощи, откармливались свиньи. Праздник обещал быть грандиозным и веселым.
Но случилась оказия – жених не пришел на сие священное действо. Как выяснилось позже, он даже не знал, что женится. Мара, решив, что перед гневом всего селения и папы-кузнеца Крес не устоит, устроила торжество самостоятельно. Несостоявшаяся свадьба быстро перетекла в обычные посиделки и закончилась спустя пару дней полной алкогольной дезориентацией обоих Зараз.
Еще через месяц взбешенный лесоруб снова появился на людях. Страж скинул Мару с могучих плеч прямо под ноги кузнецу. Невеста, завернутая с головой в ее же одеяло, выла на одной ноте, но выбраться из плена не посмела.
Сельские быки, восхищенные воплями Мары, восторженно затрусили к дому Агния в поисках голосистой буренки.
Побледневший отец выслушал стража, кивнул и кинулся освобождать дочь.
Одеяло, которое Мара собственноручно вышивала для первой супружеской ночи, было завязано на узлы, которые распутать так и не удалось, а потому их просто разрубили топорами подоспевшие мужики.
Что именно говорил страж кузнецу, осталось тайной, но с тех пор Мара не сбегала. Но и слухи о возможном повторе соединения с суженым не пресекала. Все жители замерли в пытливом ожидании. Чем решится противостояние двух сердец? Сдастся лесоруб под натиском женского напора, или Мара переключится на другую цель?
Золото не разбирали, втайне надеясь на выигрыш.
Да что греха таить – в той норе валялись и пара моих монет.
– Ниоткуда я не сбегал, – рявкнул страж, с досадой поморщившись. – Это же Мара. За что мне это?
– За красоту, –
