взглядом стража Берес перестал ухмыляться и демонстративно медленно прикрыл пасть лапами.
– Что ты улыбаешься?! – Мой крик разлетелся по лужайке.
– Не кричи. Посмотри на меня. Он страж. И для меня гадюки точно так же съедобны, как для тебя поганки.
– Для меня поганки не съедобны. – Я с трудом заставила себя отвести взгляд от пса и посмотрела на Креса. – Мы чистим ими желудок.
Осознание медленно приходило в разгоряченную голову. Все правильно. С чего стражу Серого леса и Огненному недопсу бояться несчастной змеи? Если колдун зловонной волшбой его даже не поцарапал, то что говорить о паре зубов лесного аспида?
– О, – Берес смущенно потупил голову, – я не знал. А как вы чистите животы, позволь спросить? А то у меня после лесных ягод грудина огнем горит.
– А нечего жрать что попало! Это изжога. – Я отступила на шаг от бревна. – Пей больше коровьего молока и лузгай семечки. А лучше забеги ко мне как-нибудь, я тебе воду заговорю.
Хохот Креса наверняка услышали даже рыбы в Серебрянке.
–Что опять? – Мой взгляд уперся в синие глаза стража.
– Ничего. – Руки Креса разошлись в стороны. – Я просто представил Береса, сидящим на завалинке с охапкой подсолнухов.
Картинка действительно была веселой. Воображение понеслось вскачь, рисуя поленницу, пса и его пасть, наполненную шелухой. Вычищенные подсолнухи валялись у его лап, дорисовывая картину.
– Да ну вас. – Мой зад удобно разместился на ближайшем камне.
Правильная позиция – хранить молчание. Я вроде как обиделась, но не до такой степени, чтобы уйти, навлекая на себя немилость стража.
– А разве кикиморы имеют силу? – Крес нахмурил брови.– Как ты собираешься заговаривать воду?
Каждое мое слово вызывало в нем всплеск недоверия, не меньше. Страж будто постоянно искал подвох или ложь.
– Ага, – пес, сам того не зная, разрядил накалявшуюся обстановку, – доводить до белого каления. Вот какая у нее сила.
– Я много читаю, – оскалилась собакой, но гнев сдержала.
Прав был Берес – проказничать я любила.
– Но волшба у тебя есть в крови? Или нет? – Крес как будто случайно положил руку на рукоять топора.
По ногам пробежали предательские мурашки страха. Почему он так странно реагирует? Даже младенцу известно, что ворожить и колдовать могут только люди. Но никак не нежить. Страж Серого леса был единственным исключением. И то, ровно до того момента, пока я не докажу его человечность.
– Нет. Я пользуюсь своей силой. Для ворожбы отдаю часть собственной жизни.
– Ты добровольно и на ерунду растрачиваешь свой век? – Глаза пса полезли на лоб.
– А куда ее девать? – Тоска накинулась на меня с новой силой. – Я одна, предназначения у меня нет, мужа тоже. Зачем мне жить сотню лет?
Две пары глаз впились в меня с удивлением и недоверием. Я опустила голову: да, я глупая. Но это был мой выбор. И осуждать себя я не позволю. По крайней
