Так обычно не озвучивали желания, чтобы они сбывались. Только Зоя думала, что долгая командировка – это год, может быть, полтора, но услышанное от Нади «восемь лет» сразило ее. В конце концов, она была довольна своими переломами, словно бы так отомстила родителям за жестокое решение и недосказанность. Она все еще наивно полагала, что травмы способны оставить отца на Земле. В вопросах семьи Зоя была куда упрямее и непримиримее самого Николая. Врачи скорой помощи приехали через полчаса, поставили Зое два внутривенных укола и погрузили ее в сон и на носилки. Последнее, что видела Зоя перед тем, как уснуть, это виноватое лицо отца и растрепанную Надю, которая к тому моменту окончательно успокоилась.
***
Прошло мужественных восемь лет с тех пор, как Зоя последний раз танцевала на сцене и видела отца. Пару раз в год она получала возможность услышать папин голос, раз в год – увидеть его во время поздравления членов экспедиции с Днем космонавтики. Прошлым летом Зоя окончила университет по специальности «Журналистика и анализ новостного и агитационного контента» и устроилась в Информационный центр атомной электростанции, но работать здесь Зое не нравилось. Естественно, в последний телемост она рассказала отцу все до слова «но». Прочие новости у них, вероятно, были общие. По центральным каналам регулярно показывали сюжеты, в которых одни малоизвестные страны воевали с другими. И солдаты одних малоизвестных стран были явно агрессивнее, беспощаднее и беспринципнее других, ранее незнакомых широкой аудитории, но уже успевших полюбиться. Были и титанические державы, впрочем, не желающие воевать физически и примитивно. Основным упреком в сторону вооруженных конфликтов была древняя варварская жестокость. Новостные заголовки спекулировали смертями мирных граждан, в особенности детей. Но жалеть приходилось всех. Даже вооруженных солдат вражеской стороны, чье решение идти фронт было продиктовано исключительно наркотическим опьянением или мотивирующей угрозой тюрьмы и расправой с семьями. Или того хуже – с поразившей их душу, словно раковая опухоль, пропагандой. Убеждения в таком случае являлись синонимами сумасшествия, ведь их жестокость и противоестественность были заметны всем окружающим, кроме их последователей. Это были негласные правила, вписанные в методические указания, полный сборник которых никто из студентов не читал. Это смахивало на неприкрытый сарказм. Вот и сейчас трагической ораторией из телевизора доносились подобные новости и столь же театральные и абсурдные обсуждения этих новостей. На фоне какофонии голосов и кряхтения танковых гусениц телефонный звонок прозвучал неестественно и неожиданно. Зоя взяла трубку.
– Алло, Тата? Тата, это ты? – спросила напуганная чем-то женщина.
– Это Зоя. Мама занята, освободится через полчаса. Ей что-нибудь передать?
– Нет, Зоя, Зоя! Слушай меня! – призвала ее женщина. – Зоя, это Тамара Федоровна, тетя Тома, помнишь меня?
Зоя, выключила шумный телевизор и взяла охапку толстых методичек, взвалив поверх
