было укрыть от опытного взгляда Юрьина.
Комбат пригласил гостей в дом. Однако, Юрьин прошел один, оставив своих бойцов во дворе. Изба, выбранная под штаб батальона, находилась на отшибе от остального посёлка, на не большой возвышенности. Она была построена с таким расчётом, что тень от леса, который начинался в десятке метров от бревенчатых стен, не падала на неё в течение всего дня. Это делало помещение тёплым и светлым. Но в условиях установившейся жары, дом превратился в настоящую баню. Командир батальона так растерялся, узнав о прибытии гостей, что не успел застегнуть свою гимнастёрку и теперь стоял возле капитана госбезопасности, отсвечивая свежей нательной рубахой, от чего испытывал ещё большее неудобство. К тому же, сам Юрьин, невзирая на погоду, был одет полностью по форме, в фуражке и с ремнём.
Изба эта некогда принадлежала одному из местных зажиточных рыбаков – финну по национальности. После Зимней войны его, как и других «неблагонадёжных элементов» выселили из приграничной зоны. Уходя, предыдущий хозяин основательно подчистил свой скарб, оставив в избе лишь некоторую мебель, да несколько рыбацких снастей на чердаке. Иные выселенцы оставляли в домах даже посуду с фамильными украшениями, фотографиями и прочей личной мелочью, точно рассчитывая вернуться обратно через пару месяцев. Хозяин же этого дома, видимо, был тот ещё куркуль, что, в общем, характерно для состоятельных людей.
Комбат предложил чаю, харчей, но Юрьин от всего отказался.
Шабанов осторожно присел на скрипучий деревянный стул напротив капитана, покорно сложив ладони на массивный, круглый стол. Гостю же, хозяин предложил мягкое, кожаное кресло, на котором, видимо, обычно сидел сам. Чрезмерная услужливость целого командира батальона начинала раздражать Юрьина, а два ордена на груди комбата лишь подливали масло в огонь.
– По какому же вы ко мне делу? – задал, наконец, Шабанов, самый заветный для него вопрос, пересиливая хрипоту волнения в голосе.
Юрьин провёл пальцами по жидким тёмно-русым волосам на округлой, яйцеобразной голове и, молча, вышел на улицу, оставив фуражку на столе. Шабанов крайне растерянно чувствовал себя в те минуты. Внутреннее напряжение нарастало в нём с каждой секундой. Кровь вскипала от волнения точно вода в чайнике.
Не прошло и минуты, как Юрьин вернулся в комнату с бумажным конвертом в руках. Он протянул конверт Шабанову и сел обратно в кресло, расстёгивая ворот гимнастёрки.
Комбат не терпеливо вскрыл конверт. Внутри лежала всего одна бумажка, раза в два меньше размером самого конверта. Он ещё раз внимательно взглянул на капитана госбезопасности, тот не отводил спокойного, задумчивого взгляда от окна, и вновь опустил глаза в текст бумаги. Это был специальный пакет от Управления госбезопасности по Мурманской области с приказом самого начальника управления, который, в весьма сжатой форме, предписывал командиру 82 пограничного полка и всем командирам батальонов полка оказать «всяческую
