отложенные родителями, начали быстро таять. Пришлось забыть о своей мечте, поехать в Москву и поступать в театральное училище, как планировалось, я не смогла. Выхода не было, и я стала искать работу. Пришлось обратиться за помощью в театр, но без специального образования не брали в артистки. Всё, что мне предложили – вакансию костюмера. Я с радостью согласилась. Мне и раньше приходилось помогать приводить в порядок платья, пока родители репетировали, поэтому работа оказалась для меня привычной.
– Доченька, держись театра, – наставляла меня мама перед смертью. – Одна ты на свете остаёшься, а здесь люди большой семьёй живут, не дадут пропасть.
– Мамочка, – плакала я. – Ты выздоровеешь, мы с тобой ещё на одной сцене играть будем.
Но она больше не поднялась, угасла быстро и тихо.
А когда мамы не стало, театр заменил мне семью. Я хорошо выполняла свои обязанности, актёрам нравилось, как я работаю. Они – люди жизнерадостные и беззаботные, жизнь вели богемную, любили кутить и развлекаться. В их компании я закружилась в вихре вечеринок и увеселений. Кроме того, продолжала посещать детскую студию «Звёздочки» и иногда выступала в роли ведущей на концертах и утренниках для детей, проводимых по праздникам. В театре я была обласкана, востребована и свободна. Всё это помогало мне заглушить боль утраты и давало силы жить дальше, ни на кого не оглядываясь.
***
Говорят, от судьбы не уйдёшь. Как-то произошло событие, перевернувшее всю мою жизнь. На гастроли в наш город приехала из далёкой Беларуси минская труппа, она давала спектакли у нас в театре. К этой стране у меня особое отношение, она манила и привлекала меня всегда. Дело в том, что отсюда родом моя мама. Маленькой я ездила с родителями в Гомельскую область к бабушке в деревню и тех времён у меня остались самые тёплые воспоминания. Глаза наполняются слезами, когда в голове возникают образы моих предков, давно ушедших в мир иной.
Помнится, бабушка с самого утра приносила мне в постель парное молоко. Я с удовольствием выпивала полную кружку и прижималась к её ласковым, шершавым от тяжёлой работы рукам. Она гладила меня по голове и причитала, что я совсем худенькая, малёхонькая, и меня дома, наверное, не кормят. Я, растрогавшись, начинала тоже жалеть себя и жаловаться бабушке.
– Эта твоя дочка даже мороженого ребёнку не покупает, – ворчала я, косо поглядывая на маму.
– Что ж это такое, – подыгрывала мне бабушка, – морят дитя голодом. Я поговорю со своей дочкой и прикажу, чтобы лучше тебя кормила.
– Поговори, поговори, пусть ещё гулять подольше пускает, – пользуясь, случаем, договаривалась я с бабушкой. – А то моду взяли, только на улицу выйдешь, как уже домой зовут.
Бабушка грозила пальцем своей дочке и я, уверенная, что жизнь у меня теперь пойдёт по-другому, с благодарностью прижималась к ней, и сердце
