даже нечаянно выдать немцам. После прихода русских в 1939 году в Польшу она первая организовала комсомольскую работу в городе. И на протяжении всего времени до начала войны была активисткой.
Кратко сообщаю о своем попадании в плен и пишу, что легко ранен, чтобы не беспокоить родителей, если это до них сможет дойти.
Для евреев немцы ввели желтые звезды, без которых те не имеют права появляться на улицах.
Ока говорит, что она лучше будет сидеть дома, чем наденет эту повязку.
Дни идут за днями почти без изменений. Врачебные обходы, перевязки, обеды сменяют одно другое. От однообразия впадаешь иногда в отупение. Если бы не разговоры с Т. или с Окой, то, пожалуй, совсем бы отупел.
Перевязки нестерпимо мучают, но стараюсь переносить их молча. Сегодня только не выдержал, когда прочищали зондом рану в локте. Сегодня также пришлось на собственном опыте узнать, почему наши раненые боятся перевязываться у толстого врача-хирурга, поляка. Мне показалось, что он намеренно причиняет боль. Сегодня он накричал на одного раненого за то, что тот назвал его «товарищ доктор». Нужно называть «господин» либо «пан доктор». Оказывается, он в прошлом – чин какой-то польской бандитской шайки. Позднее ему удалось замаскироваться. Неудивительно, что он такая сволочь.
Уже второй день ходят слухи о частичной эвакуации госпиталя.
8-е июля. В шесть часов утра прошел врач и отобрал годных для транспортировки раненых. Т. попал в их число. Меня перевели в новую палату. Попал со старшим лейтенантом Калашниковым из 333 с. п. Он ранен в левое бедро. Он сделал шахматы. Играем почти целыми днями.
Сегодня получил «Наполеона» Тарле. Прочитал с большим интересом.
14-е июля. Шесть дней прошли без больших перемен. Сведений с фронта почти не получаем. Только Ока иногда сообщает по секрету кое-что: она имеет возможность слушать русское радио. Все радиоприемники в городе отобраны, а слушание запрещено под карой смерти. Но у них есть тайная установка. Сведения самые неутешительные. С трудом могу найти удовлетворяющее меня объяснение.
Говорят, что нас тоже скоро перевезут в другое место.
18-е июля. Сегодня пришел приказ об изъятии всех русских книг. Целый день сегодня ходили и искали. Собирают для того, чтобы сжечь. Я вынужден вернуть Оке ее подарок – «Наполеона» Тарле, чтобы он не подвергся судьбе остальных книг. Вынужден послать книгу через одну санитарку, так как кастелянша уже второй день запретила Оке показываться на территории нашего лазарета.
Уже несколько дней перебои с питанием: несколько раз уже не получали хлеба, цивильных почти совсем к нам не пропускают. Теперь нашим питанием ведают не немцы, а старший врач городской больницы – поляк.
20-е июля. Сегодня открылась небольшая афера: по настоянию нашего начхоза немцы сделали на складе городской больницы ревизию и обнаружили большие запасы лишнего хлеба и других продуктов, сэкономленных за наш счет. Сегодня по этому случаю заметное улучшение в дневном пайке.
