очередной презабавный овощ, верно, господин Винтлер? Что будет в следующий раз? Стручок с ушами? Свекла, похожая на картофелину? Капуста с волосатым языком?
– То есть ты хотейт делайт картинку прямо здесь и прямо сейчас? – отчетливо произнося каждый слог, переспросил Отто.
– Да, здесь и сейчас!
– Скоро брюква должна поспеть, – сообщил господин Винтлер. – Я возлагаю на нее большие надежды.
– О, гут, гут… Герр Винтлер, сюда вертайся, – велел Отто, открывая линзу и прячась за иконографом.
Из ящика высунулся бесенок, держащий наготове кисточку. Свободной рукой Отто медленно поднял закрепленную на палке клетку, в которой дремала толстая саламандра; палец его лежал на курке, который должен был опустить на голову саламандры маленький молоточек – достаточно сильно, чтобы тварь взбесилась.
– Улыбочку, битте!
– Погоди, – вдруг вмешалась Сахарисса, – а разве вампир не…
Щелк.
Саламандра вспыхнула, залив комнату ослепительным светом и сделав тени еще более темными.
Отто заорал и упал на пол, схватившись за горло. Потом вскочил с выпученными глазами и на подкашивающихся, заплетающихся ногах заметался туда-сюда по комнате. Наконец он осел на пол за столом, нечаянно смахнув рукой бумаги.
– Ааргхааргхаааргх…
После чего наступила напряженная тишина.
Отто встал, поправил шарф, стряхнул пыль с одежды и оглядел обращенные к нему взволнованные лица людей и гномов.
– Йа? – резко осведомился он. – Вы что смотрейт? Нормальная реакция, и это ист всё. Йа работайт над этим. Свет любых видов ист моя пассия. Свет ист мой холст, тень ист мой кисти.
– Но сильный свет причиняет тебе боль! – воскликнула Сахарисса. – Он вреден вампирам!
– Да, несколько неприятственно, но ничего не поделайт.
– И такое происходит всякий раз, когда ты рисуешь картинку? – спросил Вильям.
– Найн. Иногда бывайт гораздо хуже.
– Хуже?
– Иногда йа превращайтся пепел. Но то, что не убивайт, делайт нас сильнее.
– Сильнее?
– Натюрлих!
Вильям перехватил взгляд Сахариссы. Ее глаза как бы говорили: «Мы его наняли. Неужели у нас хватит бессердечности выгнать его прямо сейчас? И не вздумай подтрунивать над его акцентом. Сам-то по-убервальдски хорошо говоришь?»
Отто настроил иконограф и вставил в него чистый лист бумаги.
– А сейчас, – весело произнес он, – мы делайт еще одну картинку. Все смеяться!
Доставили почту. Вильям привык получать определенное количество жалоб от своих клиентов, которые сетовали на то, что он не сообщил им о двухголовых великанах, эпидемиях и дождях из домашних животных, которые, по слухам, были зафиксированы в Анк-Морпорке. Его отец был прав в одном: пока правда надевает башмаки, ложь успевает весь мир обежать. Просто поразительно, насколько охотно люди верят в подобную чушь.
Но
