затяжная зима, не находите?
– Погодите, скоро наступит лето, и будет жарко вдвойне, – граф задумчиво рассматривал содержимое бокала. – Вы, конечно же, слышали, что готовится наступление на Ла-Рошель?
– Да, – юноша кивнул, понемногу отвлекаясь от прежних тягостных мыслей. – Но не нахожу в этом ничего удивительного. Ла-Рошель – это вечный источник смуты, с которым необходимо покончить раз и навсегда.
– Не советую высказываться подобным образом при нашем капитане, – Атос усмехнулся. – Он и так считает вас подосланным кардиналистом.
– Что вы, – в тон ему усмехнулся Шарль. – Я – простой исполнитель приказов его величества, не более. А приказы, как известно, не обсуждаются.
– Да, к тому, как вы исполняете свои обязанности, невозможно придраться, даже при большом желании, – а потом мушкетёр стал серьёзным. – Однако… вы скверно выглядите, д’Артаньян, знаете это?
– Знаю, – гасконец вздохнул невольно. – Мне… действительно плохо, Атос.
– Могу я чем-нибудь помочь вам?
С минуту Шарль молчал. Он знал, что в вопросе друга нет никакого подвоха. Это было реальное предложение помощи, а вовсе не попытка удовлетворить мелочное любопытство. Но с другой стороны, за эти три года молодой человек так привык держать в себе абсолютно все мысли и чувства, что теперь уже просто не мог по-другому.
Наверное, он не сумел бы открыть душу даже Пьеру …
Но, тем не менее, появление в его жизни д’Эстурвиля могло перевернуть эту жизнь совершенно, и впервые за долгое время лейтенант почувствовал, что по-настоящему нуждается в совете.
– Верите, даже не знаю, как объяснить, – сказал он, наконец, и тогда Атос вновь подозвал трактирщика:
Вручил ему нетронутый кубок с кагором:
– Полдюжины бутылок вашего лучшего бордо. А это безобразие уберите с глаз долой.
Шарль не стал возражать, только усмехнулся криво. Он так безуспешно пытался напиться все эти дни – неужели получится сейчас?
Невольно вспомнилось, как в своё время, будучи едва знакомы, они с Атосом решили испытать друг друга и выяснить, кто выпьет больше, оставаясь при этом на ногах. Просто так, безо всякого подтекста.
Так и не выяснили, потому что, проснувшись следующим утром у Шарля дома, не помнили из деталей попойки абсолютно ничего.
– Я вовсе не собираюсь напоить вас, чтобы вызвать на откровенность, – сказал между тем Атос. – Можете не рассказывать ничего, но расслабиться вам просто необходимо. А то вы как взведённая пружина.
– Поехали, – сказал гасконец, наполняя бокалы. – Кто знает, может, вы и правы.
Первые две бутылки закончились на удивление быстро.
Как ни странно, но впервые за последние дни юношу перестало тошнить; он даже рискнул заказать хлеб и паштет, чтобы их посиделки со стороны действительно не выглядели явной попойкой.
– Итак, – Атос открыл третью и четвёртую бутылки одновременно, – что
