год, но лицо ее оставалось юным, как у девушки. Такие лица легко краснеют. Добавлю, что лицо у Марии было не вытянутым, а скорее квадратным. Чувствовалось, она не умеет лукавить. Она откинула капюшон своего платья, обнажив темные, с рыжеватым оттенком волосы (этот оттенок был присущ всем Тюдорам). Мне очень понравилась ее улыбка. Улыбка появлялась на ее лице медленно, и так же медленно теплели глаза принцессы. Пробыв несколько недель при дворе, я составила свое представление о том, как должна выглядеть принцесса. Я считала, что принцессы, как и остальные придворные, умеют улыбаться, сохраняя жесткое выражение глаз, умеют говорить одно, а думать при этом совсем другое. В Марии меня сразу подкупила ее честность. Мне показалось, она устала жить среди лжи и лукавства и потому старалась быть честной, ожидая в ответ, что и другие будут с нею честны. Ей хотелось идти прямой дорогой, а не окольными путями.
Улыбка не была постоянной спутницей принцессы Марии. Ее лицо я бы назвала мрачноватым и даже угрюмым. Но улыбка возмещала все – улыбка первой и самой любимой дочери короля. Когда родилась Мария, Генрих был совсем молодым и еще любил ее мать. У Марии были настоящие испанские глаза: темные и подвижные, способные быстро оценивать происходящее вокруг. Спину она держала исключительно прямо. Темный воротник платья обрамлял ее шею и плечи. На шее принцессы висел большой крест, украшенный драгоценными камнями. Так открыто заявлять о своей приверженности католической вере могла либо очень смелая, либо безрассудная женщина. Двор Эдуарда считался средоточием протестантизма, а подручные короля сжигали еретиков и за меньшие прегрешения, чем открыто носимый католический крест. Я недолго раздумывала над этим вопросом. Вскоре Мария потянулась за золотым бокалом, и я увидела ее дрожащую руку. Должно быть, как и большинство женщин, она научилась выглядеть смелой, даже если внутри ее трясло от страха.
В перерыве между танцами Роберт Дадли наклонился к принцессе и что-то прошептал ей на ухо, после чего жестом подозвал меня.
– Так ты – новая шутиха моего брата? Слышала, ты приехала из Испании? – по-английски сказала мне Мария.
– Да, ваше высочество, – кланяясь, ответила я.
– Говори по-испански, – велел мне сэр Роберт.
Я снова поклонилась и сказала, что рада находиться при дворе.
Лицо принцессы просияло. Ей было приятно услышать родной язык ее матери.
– Из какой провинции ты родом? – все так же по-английски спросила она, но уже с интересом.
– Из Кастилии, ваше высочество, – мгновенно солгала я.
Мне очень не хотелось, чтобы принцесса узнала о гибели моей матери и нашем бегстве из Арагона.
– А что заставило тебя приехать в Англию?
Я была готова к этому вопросу. Мы с отцом перебрали все возможные ответы и выбрали самый безопасный.
– Мой отец – талантливый ученый, – сказала я. – В его библиотеке собрано
