и приходи, – сказала я, отнимая у него всякую надежду. – Тогда и будешь заявлять о своих правах на меня… если, конечно, я останусь здесь.
– Но не забывай: мы помолвлены.
Я пыталась прочитать по его лицу, о чем он думает, но не смогла. Меня это рассердило.
– Кем помолвлены? Какими-то старухами, которые устроили это больше для себя, чем для нас? Ты хотел большего?
– Я хочу знать, как ты ко мне относишься, – не сдавался Дэниел. – Я очень долго ждал, пока вы с отцом доберетесь до Парижа, потом до Амстердама. Месяцами мы ничего не знали о вас. Терялись в догадках. С ужасом думали: вдруг вас схватили? И когда вы, наконец, оказались в Англии, я подумал, что ты обрадуешься… обрадуешься… нашему дому. И что потом? А потом я слышу, что вы с отцом не захотели жить у нас. Вы решили нанять дом и жить самостоятельно. Что еще удивительнее, ты продолжала ходить в мальчишеских одеждах и помогала отцу не как дочь, а как сын. Потом ты и вовсе покинула отцовский дом, будто его защита ничего для тебя не значила. А теперь ты – шутиха короля.
Дэниела что-то мучило, и я быстро поняла, что именно. Мне не понадобился дар ясновидения – хватило обостренной интуиции девчонки, превращающейся в девушку.
– Ты думал, что я брошусь тебе на шею, – усмехнулась я. – Как же иначе? Ведь ты меня спас. Пугливую девочку, только и мечтающую, как бы выйти замуж и покрепче ухватиться за мужчину. Ты думал, я шагу не могу ступить без мужской поддержки?
Его лицо стало пунцовым, а голова несколько раз дернулась. Я попала в точку.
– Так знай же, ученик, еще не ставший врачом. Я побывала в стольких местах и столько повидала, что тебе и не снилось. Ты вряд ли жил с ощущением, что этот день может оказаться последним. Не дай тебе Бог попасть в передряги, в каких побывали мы с отцом. Но у меня ни разу… слышишь, ни разу не было в мыслях прилепиться к мужчине и уповать на его помощь.
– Ты не…
Он лихорадочно подыскивал слово, точно описывающее его мальчишеский гнев.
– Ты не… ты рассуждаешь не как девушка.
– Слава Богу, Он не обделил меня мозгами.
– В тебе нет… девичьей покладистости.
– Спасибо матери. Она не растила меня рабыней.
– Ты не… – Дэниел распалялся все сильнее, уязвленный моей неблагодарностью. – Если бы я мог выбирать из нескольких девушек, я бы тебя не выбрал!
Эти слова утихомирили меня. Некоторое время мы с Дэниелом смотрели друг на друга. Мы стояли рядом, но оба ощущали возникшее расстояние.
– Ты хочешь заключить помолвку с другой девушкой? – спросила я, немного потрясенная его словами.
– У меня нет другой девушки, – неохотно признался он. – Но мне не нужна девушка, которой не нужен я.
– Да ты пойми, что дело не в тебе, – попыталась объяснить я. – Дело в замужестве. Просто я вообще не хочу выходить замуж. Что такое замужество, как не женское рабство? Женщины идут в это рабство, надеясь на защиту мужчин, а те не в состоянии их защитить!
Отец недоуменно поглядывал на нас. Наверное, он думал, что мы станем ворковать,
