Иными словами, тиражируются отработанные, апробированные вещи. Такая же ситуация и в науке. Удручающее в целом состояние наших общественных наук – от искусствознания до экономики – помимо всего прочего, объясняется отсутствием возможностей публикации для исследований, выходящих за рамки многолетней тягостной жвачки, то есть прежде всего первых публикаций. В дискуссиях господствуют чин, а не авторитет, не мысли, а погоны. Отсюда хирение большинства академических журналов, год за годом теряющих читателей: с 1973 года «Вопросы философии» сократили тираж на 37 процентов, «Вопросы истории» – на 36 процентов, «Вопросы литературы» за десять лет – на 40 процентов. Это, конечно, предмет для отдельного разговора.
Для оценки разнообразия интеллектуальной жизни взглянем еще на объем и характер переводов всех видов литературы. Несмотря на общее значительное их число, приводимое в соответствующих справочниках, преобладающую часть их составляют переводы внутрисоюзные, то есть с языков народов СССР. Если же взять переводы с основных зарубежных языков, то мы окажемся где-то в самом конце списка развитых стран. Так, ФРГ, Испания, Франция выпускают в год 3–4 тысячи переводов с английского; Япония, Нидерланды, Швеция – 1,5; СССР – 700 названий.
Иначе говоря, за те годы, которые принято называть последними, проблема доступности обозначилась как центральная проблема культуры и социальной жизни. Именно с обеспечением доступности целый ряд социальных групп связывает свое место в настоящем и положение в ближайшем будущем. Это касается не только групп литераторов или критиков, но и ведомственных организаций. В частности, и Госкомиздат, формулируя свои проблемы и перспективы, кажется, собирается ответить на сложившееся положение, когда подавляющее большинство читательских групп выражает недовольство тем, что такие-то книги им недоступны.
«Доступность» есть форма управления культурным процессом с помощью консервации определенного состава культуры – единого и всеобщего набора благ по принципу комплексного обеда. Эта ведомственная организация культуры выражается для разных групп по-разному. Для инновационных творческих групп она означает блокировку социального признания через устранение возможностей выхода «в печать», «в свет». В этих условиях и наука и литература существуют в единственно допущенной, противоестественной в своей единственности форме – устном бытовании среди «своих». Для других групп деформация литературного процесса на предшествующих стадиях означает возможность паразитировать на устраненном и забытом и, покровительствуя группам бывших «культурных лишенцев», самим превращаться в творца или, как минимум, в культурного лидера. Для публики этот же процесс оборачивается ожиданием, когда же и ей сервируют культуру в виде целостного и упорядоченного наследия.
Для Госкомиздата сохранение нынешней доминирующей позиции означает возможность в условиях постоянного роста культурного уровня
