на меня, – сказала мать.
– Я и не сержусь. Ты хорошо сегодня поспала?
– Как тут уснуть, когда твой брат так шумит?
– Как он шумит? – спросил Лукас.
– Он поет. Пусть кто‐нибудь ему скажет, что голос у него совсем не такой ангельский, как он думает.
– Саймон поет тебе?
– Ага, но слов я никак не разберу.
– Поешь немножко, хорошо? Тебе надо есть.
– Как по‐твоему, он не мог выучить какой‐нибудь другой язык?
– Тебе все приснилось.
Он снова взял вилку, поднес кусок картофелины вплотную к ее губам. Она отвернулась.
– Он с колыбели такой. Все время то плачет, то поет, как раз когда вздремнуть вздумаешь.
– Мама, пожалуйста.
Она открыла рот, и он, как только мог бережно, положил в него еду. Мать сказала с набитым ртом:
– Прости меня.
– Ты жуй. Жуй и глотай.
– Если б узнать, что ему от меня нужно, он, может, и отстал бы.
Скоро он понял по ее дыханию, что она уснула. Он напряженно вслушивался, пытаясь уловить голос Саймона, но в комнате было тихо. Тут он с тревогой подумал, что мать может задохнуться, подавившись картошкой. Собравшись с духом – он понимал, что поступает неправильно, но что ему еще оставалось? – Лукас засунул пальцы ей в рот. Там было темно и сыро.
На языке он нащупал картошку, уже пережеванную. Он достал эту кашицу и положил себе в рот. Потом жадно доел остаток ее ужина, пошел в гостиную и там проглотил свой собственный. Отец так и не сдвинулся со своего места у окна. Съев и его порцию, Лукас отправился спать.
А теперь она кажется мне прекрасными
нестрижеными волосами могил.
Кудрявые травы, я буду ласково гладить вас,
Может быть, вы растете из груди каких‐нибудь
юношей,
Может быть, если бы я знал их, я любил бы их,
Может быть, вы растете из старцев или
из младенцев, только что оторванных
от материнского лона,
Может быть, вы и есть материнское лоно.
На завтрак ничего не было, но отец все равно уселся за стол и ждал.
– Отец, ты сможешь купить еды себе с матерью, пока я буду на работе? – спросил Лукас.
Отец покивал. Из стоявшей в буфете жестянки Лукас достал последние десять центов. Три он взял себе на обед, оставшиеся семь положил на стол перед отцом. Он надеялся, что отец сможет сходить в лавку и купить чего‐нибудь поесть. Он надеялся, что отец с этим справится.
Сегодня надо будет узнать, когда выдают жалованье. Он не сомневался, что Джек сам хотел ему об этом сказать, но был слишком занят распоряжениями по фабрике. Еще он решил спросить у Джека, что именно производят машины, куда идут его кожуха. Он не был уверен, что у него хватит решимости задать так много вопросов сразу.
Рабочий
