style="font-size:15px;"> – Да, – сказал рыжий гридень Несмеян, наливая мёд в чаши и незаметно усмехаясь тому, что было в его молодости. – Так всё и было.
– Да, – эхом повторила Божена, неотрывно глядя на текущий из жбана в чаши мёд. – Так всё и было.
Несмеян покосился на жену – Купава молча и едва заметно улыбалась. Встала из-за стола, принесла от печи тяжёлую глиняную сковороду, в которой шкварчала яичница с грудинкой, поддела её ложкой и разложила по глубоким мискам – себе, мужу и Божене. Окинула взглядом стол – всего ли в достатке. Свежие, недавно с грядки, огурцы, зелёный лук с каплями воды на перьях и белой головой, которая так и просилась с хрустом откусить, сладкое медовое печево на плетёном блюде, горка печёной репы на другом, ветряная рыба из Двины и моря, квасной запах из одного жбана и медовый – из другого. Удовлетворённо кивнула и вновь присела за стол.
Божена же, меж тем, снова подняла голову и посмотрела на Несмеяна. Он потупился.
– Так получилось, Божено… – сказал он через силу. – Да… он – там, а я – здесь. Он попал в полон, а я – бежал. Так было надо…
– Перестань, – тихо сказала Божена, ковыряя ложкой густой гороховый кисель, и Несмеян мгновенно умолк, словно ему запечатали рот. – Перестань, Несмеяне. Не надо оправдываться. Нет на тебе вины. Я всё понимаю… войские дела… княжий приказ.
Купава положила руку ей на плечо, мягко сжала.
– Может, и жив ещё, – сказала она тихо.
– Может, и жив, – вновь эхом отозвалась Божена.
– Должен быть жив! – твёрдо заявил гридень, пристукнув кулаком по столу, так, что вышитая скатерть чуть сдвинулась и сморщилась на столе, колыхнув посуду и мёд в чашах. – Его в полон взяли, а не убили! Найдём!..
– Да как найдёшь? – слабо возразила Божена. – Где? Кто найдёт?
– Я найду! – для Несмеяна в этот миг не было трудностей. – В Киев поеду, а коль надо – и в Царьград!
Божена потупилась, пряча благодарные слёзы, а Несмеян в этот миг и впрямь верил, что сможет найти друга и побратима хоть за тридевять земель. В конце-то концов, будет же княгиня Бранемира с воеводами Бронибором и Бренем хоть что-то делать для того, чтобы спасти князя или хоть облегчить его судьбу, тогда можно будет и о судьбе побратима вызнать – он всё ж таки не кто-нибудь, а сын воеводы Бреня и воспитывался вместе с князем Всеславом Брячиславичем.
Чаши они подняли разом, глотнув пряного мёда:
– Да будет так!
Простились у ворот, и Несмеян долго смотрел вслед уходящим женщинам – жена друга была с холопкой ради всякого дорожного приключая. Потом, когда они скрылись из глаз, гридень затворил ворота, несколько мгновений бессмысленно потыкался по двору туда и сюда, словно не зная, за что взяться (а за что и браться-то было? – вечер на дворе, того и гляди стемнеет), шагнул к крыльцу. И в этот самый миг в калитку постучали.
Постучали сильно, властно, словно имели право войти и без стука.
