ещё несколько мгновений разглядывал калику, потом, отходя, наконец, от гнева, кивнул:
– Ин ладно. Будь по твоему. Заплатит он! – запоздало вспыхнул он опять. – Дырами на своей рубахе заплатишь, небось?! На весло тебя посажу, будешь мне до самого Турова грести!
– А ты в Туров идёшь, господине? – смиренно спросил Колюта, низя взгляд.
– О! – купец опять пыхнул нерастраченным гневом. – Он даже не знает, куда я иду! Спросил бы хоть, прежде чем на борт бросаться! Да меня в Киеве всякий пёс знает, я торгую от Турова до Белой Вежи!
– Ну так то пёс ведь, а я ж не пёс, – пробормотал Колюта себе под нос, но так, чтобы и купцу было слышно. Тот вновь запыхтел, готовясь ругаться, но Колюта опередил. – Дозволь на весло сесть, хозяин?
– Ступай! И чтоб до Турова на глаза мне не попадался!
2
В месяц зарев жара отступает, лето становится мягким, и тёплые ровные ветра гудят в вышине, играют листвой дубов и берёз на киевских горах. А в низине, у воды, там, где с Киевой горы сбегают к Днепру и Подолу дома Боричева взвоза – тишь, только вода в Днепре морщится от лёгкого ветерка.
Мальчишки остановились у самой воды, огляделись по сторонам.
– В самый раз будет, – обронил старший. – И глубина добрая, и течение тихое, и не видит никто.
И в самом деле, выбранное ребятами место было укромным – от берега его отгораживали густые заросли ивняка, через которые они и сами едва пролезли, а от Горы, с которой далеко видно, – густой сосняк на окраине Подола.
Младший сбросил с плеча котомку из посконины, потянулся, повёл плечами:
– И чего на рыбалку всегда надо вставать в такую рань, а, Сушко?
Старший походя отвесил ему лёгкий подзатыльник:
– Потому что на утренней зорьке всегда самый лучший клёв, бестолочь.
Младший увернулся и пробурчал себе под нос:
– Вымахал, орясина.
Сушко беззлобно усмехнулся в ответ, разматывая с гребешка конский волос:
– Ладно, не ворчи. Доставай крючки, рыба ждать не будет.
– Пожди, – младший полез в кусты, что-то невнятно бурча под нос.
– Чего пожди-то? – не понял Сушко. – Ты куда? По нужде что ль? Торля?!
Торля промолчал. Сушко покосился в его сторону – младший брат стоял в ивняке столбом, словно змею увидел, потом оборотился (а лицо – бледное!) и молча позвал старшего одним движением руки.
– Ну чего там? – Сушко раздвинул кусты и тоже замер, словно прикованный к месту.
Человек лежал в воде у самого берега вниз лицом – видно, вползти в кусты у него сил ещё хватило, а вот на берег выбраться – уже нет. Вода полоскала крашеную буро-зелёным плауном рубаху и тёмно-серые штаны, трепала длинный чёрный с заметной проседью чупрун на когда-то бритой, а теперь поросшей
