и говорила о жутких вещах с хладнокровием телевизионного диктора. Соседи по палате уже не удивляли ее.
В углу палаты лежала привязанная к кровати женщина и рыдала в голос без остановки. Марго пояснила:
– Эта дама сказала, будто ее мужа и сына в один день убили неизвестные изверги, а она свихнулась от горя. Но вчера полиция выяснила, что она сама их отправила на тот свет. Сегодня она поедет в отделение отбывания наказаний. Там режим строже нашего, и публика пострашнее.
Ее резко перебила другая соседка с аристократическим профилем, пожилая, очень полная. Женщина громко заговорила о политике, обращаясь к кому-то невидимому. Ее голову украшал ярко-синий берет, глаза горели революционным пламенем. Оглушительный скрипучий голос разбудил пациентку, лежавшую лицом к стене. Растрепанная, темноволосая, она выскочила на середину палаты, сверкая белками глаз, и загромыхала раскатистым басом, будто из преисподней: «Тыыы сдоохнеешь!»
Перепуганная Анюта бросилась прочь из смрадного помещения, похожего на театр жутких абсурдов.
– Куда ты, Анька?! – закричала Маргарита. – Не бойся! Она полагает, что изгоняет дьявола! Она сейчас успокоится!
Аня не слушала, приостановилась лишь в коридоре, заметив проемы в другие палаты и столовую. Пройдя дальше, она обнаружила туалет и понадеялась, что, укрывшись в кабинке, переведет дух. Но увидела там лишь низкую стеклянную перегородку, за которой находились унитазы и душ. Уединение здесь запрещалось, санитарки неустанно следили за пациентами. «Чтобы избежать самоубийств и всяких шабашей», – пояснила пробегавшая мимо медсестра. На кафельном полу, у окна, расположились курильщики. Вокруг них стоял синевато-серый туман, принимавший новые потоки дыма. Некурящая Аня побрела назад в коридор и уселась возле стены на пол. Халатик Марго был тонок и короток ей. Девушка начала мерзнуть. Вспомнилось детство, их с Анисьей безрадостная спальня и слова не унывавшей сестры: «Везде люди живут. И в школе, и в тюрьме. Ждут освобождения…» – «И в психушке тоже, – добавила Аня. – Ох! Как ни странно, повсюду жизнь, и мне придется как-нибудь продержаться».
Несуразность положения породила в ней твердую цель – выдержать заточение и выйти на волю в здравом рассудке. Аня уже не думала о своей разбитой любви и нескладной жизни!
Мимо размеренным шагом прогуливались пациенты. Из понурого ряда выбилась шустрая невысокая девушка и направилась к Аннушке. Она была коротко острижена и одета в широкие шорты. Издали Аня приняла ее за мальчика, и мысленно назвала Чижиком.
– Хелло, красотка! Добро пожаловать в королевскую резиденцию! – звонко, по-свойски брякнула девушка. – Чего так кисло уселась, будто не рада обществу?
Ее лицо было слегка перекошено, отчего выпуклые серые глаза казались разной величины.
– Только пришла, – насторожилась Аня. – Страшно…
Чижик засмеялась, обнажив редкие мелкие зубы:
– Почему боишься?
– Вот, смотрят на тебя все эти больные, напряженно
