менялся. Нет, звезды были на местах и планеты по-прежнему вращались вокруг них по своим орбитам. Однако рядом с людьми появилось нечто – неосязаемое, неощущаемое, нерегистрируемое на самой совершенной аппаратуре. Оно убивало людей – безнаказанно.
И всё бросилось бежать из космоса. Прочь, назад под защиту атмосферы. Орбитальные города подвергались экстренной эвакуации. Планеты переполнялись летающей сталью и космическим людом, но команды на старт дожидаться приходилось долго. Лишь беспилотники по прежнему пронзали пространство в своих плановых рейсах. Железу ничто не угрожало. Но если корабли встречались со «скрытыми» – груз с любой органикой бесследно исчезал.
Удавка вокруг человечества сужалась. Несчастье подходило все ближе – последний год человечество оплакивало потери экипажей по сотне в месяц.
«Прямому Ветру» рассчитывали траектории полета такой сложности, что они больше напоминали зубья пилы, чем прямую от старта до финиша. Лишь бы избежать зон, пораженных присутствием «скрытых». Ему и название дали «Прямой Ветер», словно в надежде, что ребята вернут прямоту в космос…
– Перед вылетом я вновь просматривал любимый текст – «Эмоции войны» великого Фтохшера, – веско произнес лиогянин. – И одна его фраза застряла у меня прямо в сердце. Великий мудрец писал: «Многого добиваются армии, применяя огонь и сталь, для укрепления своих наций. Однако даже большее приобретают иные, используя лишь гибкость слова и искусство склонения…»
– Склонения куда? – Донателли пытался что-то прочесть на уже пустой бутылке.
Бторога повернулся к нему, кривя щеку, однако не ответил.
– Искусство убеждения, – Корнвэлл улыбнулся. – Да, действительно – кратко и мудро. И этот некто, что использует гибкость слова, вдобавок свободен от риска потерять свою армию в неудачном сражении. М-м?
Бторога медленно кивнул, с уважением глядя на маленького Корнвэлла. В глазах его сияла вера. Дар видел это – невысокий Корнвэлл был, как чудесный джинн для огромного Бтороги. Собственно, он ничем не отличался в этом от всего огромного человечества, верящего, что несколько ксенологов утвердят прочный Контакт со старой цивилизацией Рецц. Народам космоса на самом деле куда полезнее дружить, чем враждовать, разве не так? Обмен информацией, обмен технологией будут выгодны каждому. Все думали об этом. Реццы были сейчас, как запретное наливное яблочко, к которому тянется, уже так близка рука… Корнвэлл и Манола были ключиками к этому яблочку…
«Близко, да не укусишь!» – вдруг пришло на ум Дару, но он тут же постарался откреститься от крамольной мысли.
– «Ксенология» – греческое слово, – подал голос Донателли. – Значит «чужой». И хотя при греках астронавтов не было, мы используем это обозначение…
– «Ксенология» – это наука познавать чужих, – поправил Бторога. – Наука убеждать гибкостью
