хотела было прижать ладони к ране, чтобы остановить кровотечение, но министр схватил меня за руки. Его губы уже посерели, произнося слова на последнем издыхании. В этот момент я заметила, что моя кожа холоднее, чем его; холоднее, чем смерть.
Министр открыл рот и издал какие-то нечленораздельные звуки.
– П-помогите, – взмолился он. А затем прижал мой рукав к своему лицу, словно магия платья могла воскресить его.
Я осторожно разжала его пальцы, сомкнувшиеся на моем рукаве. Но министр уже перешел в иной мир.
Мое горло сдавило от сожаления, и я закрыла глаза. Когда я начала читать молитву за упокой, стол затрясся, и слуги закричали, что он сейчас развалится.
Я быстро выползла и прижалась спиной к стене. Императорские стражи по-прежнему боролись с шаньсэнем, и один из них поплелся в мою сторону. Его грудь кровоточила от глубоких царапин, оставленных когтями. Когда я наклонилась вбок, чтобы убраться с его дороги, что-то больно впилось в мое бедро.
Кинжал!
Я достала его из кармана и сомкнула пальцы вокруг деревянной рукояти.
– Джин, – прошептала я и быстро вытащила оружие из ножен. Метеоритный край клинка слабо засиял серым цветом.
Я прижала кинжал к себе. Мне лишь единожды доводилось использовать его силу – против Бандура на островах Лапзура. Оставалось лишь надеяться, что сегодня он сработает.
Вскочив на ноги, я закричала:
– Лорд Маканис! Вы меня пропустили!
Он повернулся ко мне и пересек весь банкетный зал в три стремительных прыжка. Его туша раздавила бы мои кости, но в последний момент он споткнулся обо что-то задними лапами и приземлился чуть дальше меня.
Его звериные черты лица исказились от изумления, из горла вырвалось недовольное рычание. Я подняла кинжал, чтобы показать свою силу. Магия метеорита заставила его промахнуться.
«Он не демон», – внезапно поняла я. Его глаза были черными, а не красными, как у Бандура… или у меня. Из ран сочилась яркая человеческая кровь, а не дым. Что же он такое?
Независимо от ответа на этот вопрос, я замахнулась. Даже на четырех лапах шаньсэнь был выше меня, так что мне пришлось подпрыгнуть, чтобы попасть по его шее. Метеорит царапнул плоть, и шаньсэнь издал ужасающий рев.
Его когти задели мою руку, и по ней начала стекать кровь.
Я не чувствовала боли, только злость, когда вонзила клинок в ребра шаньсэня. Он крутился и извивался, и его лицо исказилось в гримасе, постепенно меняясь с тигриного на человеческое.
Наконец передо мной предстал мужчина. Но прежде чем императорские солдаты успели схватить его, он накинул на голову капюшон с меховой отделкой и крикнул:
– Гиюрак!
Поднялась сильная буря, и из пепельного вихря позади военачальника выросла тень огромного тигра, сгибаясь над ним.
Демон шаньсэня.
С секунду, показавшуюся вечностью, он просто смотрел
