воскликнула Елена.
– Я ее не знаю. Никто не знает. Вон, лежит!
И голубоглазая румяная женщина указала вправо, в направление стрелки. Александра перевела туда взгляд и отрывисто вздохнула. Затем еще раз. Ей никак не удавалось набрать полную грудь воздуха. Лицо закололи горячие иголки. Она будто издали услышала встревоженный голос спутницы:
– Что с вами?!
– Разве вы не видите? – борясь с накатившей дурнотой, спросила Александра. – Не узнаете ее?
Елена вгляделась в комок тряпья (им казалось то, что темнело в снегу, в двух-трех метрах от железнодорожных путей) и вскрикнула.
– Неужели?! – Ее голос, возвысившись, тут же сник и угас. На лице внезапно обозначились морщины, прежде незаметные. Женщина разом постарела. – Не может быть… Как же так?!
– Это Марина? – Александра стояла, прикрыв глаза, стараясь дышать размеренно. – Марина?
– Она. Но… Как она могла…
– Вы знаете ее? – возбужденно спрашивала румяная женщина. Взгляды кучки зевак уже были прикованы к ним, гомон утих. – Знакомая ваша?
– Знакомая. – Елена ответила еле слышно, утирая согнутым пальцем слезящиеся глаза. – Какой ужас… Она ночевала у нас… Не могла она под поезд броситься… Я знаю ее. У нее все было хорошо. И встала веселая… Не заметила электричку, наверное.
– Наверное, – покладисто согласилась голубоглазая женщина. В ее голосе зазвучали нотки сострадания. – Если ей незачем было кидаться, значит, не заметила…
Вмешалась старушка, стоявшая рядом. Она тоже утерла глаза вязаной рукавицей и изрекла:
– Вот так все мы под смертью ходим. Захочет – возьмет… А дети у нее есть?
– Сын… – Александра словно сквозь сон услышала свой голос.
– Маленький?
– Взрослый. Студент.
– Все равно… Матери вдруг лишиться…
Налетевший внезапно из-за поворота поезд поднял снежную пыль, засверкавшую в солнечных лучах, смел голоса зевак, немо раскрывавших рты, пока состав миновал платформу, возле которой не собирался останавливаться.
– Не местная тем более… – услышала Александра окончание фразы, которую Елена обращала к своим землякам. – Наши-то сначала прислушаются, не идет ли поезд, потом переходят. Вот тут этот крутой поворот… Из-за него сколько уж погибло, особенно если пьяные, конечно…
Хор местных обывателей единодушно согласился с нею.
Только старик, с красным одутловатым лицом и неприятно пристальным взглядом, язвительно осведомился:
– Так она что, пьяная от вас шла, а, Лен?
На это Елена ничего не ответила. Презрительно поведя плечом, она отвернулась к Александре и заговорила о том, что ни в коем случае нельзя сообщать страшную новость Павлу – не сегодня, во всяком случае.
– Он сердечник, расстроится, ему будет плохо. Я его знаю! Сама скажу. Вы ему не звоните.
Александра
