из последних сил цепляясь за остатки принципов.
– Потом вернуть будет дико поздно. Представь, что эти деньги я вез маме на операцию, о чем рассказал тебе за чаем. Ты точно знаешь, что без них она умрет, но если ты не украдешь их – тебя самого убьют завтра утром. Я вышел из купе. Твои действия?
Мартин обладал большой силой внушения, потому что Раздолбай ощущал себя так, словно в самом деле находился перед суровым выбором – смерть или кража, влекущая смерть кого-то другого. Он не мог отмахнуться и перевести все в шутку – он должен был дать ответ, но не способен был ответить даже самому себе, и от этого в его душе что-то разламывалось на колючие рваные части. Он словно окаменел, на висках выступила испарина.
– Похоже, ты грузанул бойца, – вмешался Валера и дружелюбно хлопнул Раздолбая по плечу. – Представь, что я одолжил тебе пять штук, и расслабься.
– Не надо сводить к фиглярству психологический опыт, – жестко сказал Мартин. – Человек считает себя порядочным, а я хочу помочь ему понять свою суть. Можешь тоже включиться и подумать над выбором вместе с ним.
– Над каким выбором? Украсть у тебя пять штук или получить перо от бандитов? Украду, конечно! Мама твоя перекукует без операции – все равно она меня не любит, говорит, что я тебя приучил к водке.
– К водке приучил дико. Но все-таки подумай серьезно.
– Я серьезно. Все эти балансы давно известны – умри ты сегодня, а я завтра; порядочный человек – тот, кто ради малой выгоды не сделает большой подлости, и так далее. Сам знаешь, что в подобной ситуации любой человек украдет.
– Я хочу, чтобы он в этом честно признался.
Раздолбай молчал в ступоре. Поддавшись внушению Мартина, он действительно представлял себя на пороге смерти, но признаться вслух, что он украдет деньги, обрекая на гибель чью-то мать, значило сломать внутри себя какой-то зубчик, без которого весь внутренний механизм будет работать не так, как прежде. Он не мог сломать его. Это казалось даже страшнее смерти, потому что смерть была выдуманным условием игры, а зубчик был совершенно реальным и даже ощущался где-то в области сердца.
– Я… Я… – выдавил Раздолбай, ругая себя, что пошел в незнакомую компанию, где ему устроили такую душевную пытку. – Я не знаю.
– «Не знаю» – не ответ. Украдешь или нет?
– Все, баста! – резко сказал Валера. – Позвали человека в гости, нечего его прессовать. Ты предлагаешь надуманную ситуацию, в которой никто никогда не окажется. Долг, бандиты, мать, пиджак… Все равно такого не может быть.
– Я могу предложить другую ситуацию, в которой реально оказывались миллионы людей. Ответишь мне честно, как бы ты поступил в положении, которое я сейчас опишу, и будем считать тему закрытой – откроем бутылку номенклатурного шампанского, начнем дико кутить.
– Давай валяй, Фрейд хренов.
– Тридцать седьмой год. Нас с тобой привезли ночью в лубянский
