style="font-size:15px;"> Когда роспись «кинга» пошла на пятый круг, Раздолбай знал о своих новых приятелях все, что можно выведать ненавязчивыми вопросами. Валера и Мартин действительно были на два года старше и дружили со школы. Когда они назвали институты, в которых учились, Раздолбаю показалось, что голос у него вот-вот сорвется на писк от чувства собственного ничтожества – Мартин закончил третий курс МГИМО, а Валера первый курс иняза, отслужив перед этим танкистом в Германии. Оба института воплощали недосягаемость, и студентов, которые там учились, в кругу Раздолбая считали кем-то вроде рок-звезд – известно было, что они есть в природе, но лично их никто никогда не встречал.
– Сложно туда, говорят, поступить… – промямлил уважительно Раздолбай.
– В танкисты? – усмехнулся Валера, в манере которого было оборачивать слова собеседника в шутку при любой возможности.
– В иняз.
– Блат, дикий блат, – подтвердил Мартин.
– Про блат молчи лучше. А то пока одни защищали дальние рубежи Родины… – Валера замялся, придумывая шутку поостроумнее, но Мартин подхватил и закончил вместо него:
– …другие пользовалась дикими привилегиями, но регулярно присылали «одним» номенклатурный коньяк.
Слово «номенклатурный» Мартин вставлял в речь так же часто, как слова «дикий», «дико» или «совершенно дико», и Раздолбай решил наконец выяснить, что это значит.
– Слушай, я так давно живу с этим словом, что перестал задумываться о смысле, который в него вкладываю, – ответил новый друг. – Прилипло оно давно, когда мы отдыхали в одном хорошем пансионате. Пансионат был номенклатурный, мы номенклатурно там отдыхали, и все хорошее с тех пор стало называться «номенклатурным». Как-то так.
– Я бы все понял, если бы ты еще объяснил, что такое «номенклатурный пансионат».
– Пансионат для «номенклы» – кажется, от ВЦСПС или УПДК. Сейчас мы едем в еще более номенклатурный совминовский дом. Придешь к нам в гости, почувствуешь себя «номенклой» – все поймешь.
Чтобы не выглядеть дураком, Раздолбай не стал больше ничего уточнять, хотя смысл объяснения ускользнул от него, как если бы Мартин говорил по-английски, употребляя много незнакомых слов.
Снова раздали карты. Посмотрев прикуп, Мартин заказал не брать «кинга», с третьего хода умудрился сам же его забрать и обиженно изрек:
– Вы – дикие короли. Впарили номенклатурного «кинга» мне, я теперь нахожусь в совершенно диком просере.
– Старичок, карты – как жизнь, такая тебе выпала фишка, – пустился в рассуждения довольный Валера. – Вот я в армии играл ночью в подсобке в карты, пил с бойцами присланный тобой коньячок. Прапор застукал, сказал, что завтра все пойдут на говно. Идти в свинарник и грести большой лопатой свиное говно – не лучшее занятие для мирового интеллекта, но я решил, что раз жизнь бросает мне такую фишку – пойду на говно, как стоик. Но утром в часть приехал помощник прокурора, спросил, кто хорошо знает немецкий язык. В итоге
