за собой.
– Вот кровать. Вот мы. Мне самой раздеться? Или… Как это обычно принято у тебя? – в сердцах выкрикнула она.
Он обнял.
– Пусти меня!
Тая попыталась вырваться, раз, потом другой. Он не отпустил.
– Тихо, тихо. Успокойся. Успокойся, – Обнаров нежно гладил ее по голове, точно капризного ребенка.
Наконец она затихла. Он отстранился, отвернулся.
– Костя, я боюсь разочаровать тебя…
Горячей щекой она прижалась к его плечу, дрожащей рукой коснулась его спины. Сквозь тонкую ткань пуловера он почувствовал и это горячее прикосновение, и легкую нервную дрожь в ее пальцах, и то, что она была вся напряжена, как струна. Он боялся шевельнуться, боялся вспугнуть.
– Наверное, это старомодно, но…
– …твои отношения с мужчинами не доходили до постели, – все же не выдержал, помог он.
– У меня вообще не было никаких отношений. Ты – первый мужчина, который поцеловал меня…
Она сказала то, что хотела.
Обнаров обернулся, привлек ее к себе, заглянул в глаза, где так близки были слезы. Только тут он понял, как по-разному они воспринимают то, что может произойти этой ночью.
– Доверься мне, – прошептал он. – Я сделаю все, чтобы не разочаровать тебя.
Он осторожно выбрал шпильки из ее роскошных пепельных волос. Тяжелые локоны упали ей на плечи, заструились по спине. Она замерла, взгляд стал напряженным, чужим. Он убрал непокорную прядь от ее лица, улыбнулся.
– Поехали?
– Куда? – она точно ждала эту «отсрочку», взгляд вновь потеплел.
«Господи, что же творится в твоей умненькой головке, девочка моя? Что же ты там себе про нас, мужиков, страшного нафантазировала?» – невольно подумал Обнаров.
– Таечка, мы едем веселиться. Мы едем танцевать! Я знаю один очень недурной ночной клуб…
В ночном клубе ей не понравилось.
Немного потанцевав, выпив шампанского, насмотревшись на все и на всех, Тая заскучала. Калейдоскоп чужих лиц, тупо бьющая в уши музыка, похотливые позы охотниц-дам, смакующе-оценивающие взгляды мужчин, пропитанная фальшью атмосфера – все это начинало действовать на нервы.
«Почему же я такая упрямая? – корила себя Тая. – Из-за меня он пришел сюда, из-за меня терпит назойливое внимание, играет бесшабашно веселого, «своего» парня, заученно улыбается, постоянно курит, молча психует… Из-за меня он испортил себе вечер. А я сама себе вечер испортила».
– Я не хочу здесь больше оставаться, – вдруг сказала она. – Давай уйдем.
Рядом, но не касаясь друг друга, они шли к стоянке по освещенной рыжим электрическим светом набережной Москвы-реки. Полная луна серебряным долларом висела в черно-звездном небе, ее отражение дрожало, покачивалось в воде мириадами крохотных блестящих лодочек. Огни набережной скользили по волнам водной глади, точно разноцветные кометы. Может быть, кто-то сейчас любуется этой красотой.
– Костя, прости меня.
Она
