яркому осеннему дню. Над трубой курился уютный дымок. Бело-голубые звездочки поздних хризантем, связанные в четыре островка-букета, изящно пестрели в палисаднике на фоне рыжей увядшей травы.
Она склонилась к одному из этих живых букетов, вдохнула чуть горьковатый аромат. Память мгновенно воскресила ничуть не забытое: деревенский дом на пригорке, недалеко от ручья, некрашеный забор палисадника, заросли вот таких же диких хризантем, их грустный полынный аромат, точно подтверждающий, что радость конечна. Сразу, так реально, будто была здесь и сейчас, вспомнилась бабушка, милая, добрая, ласковая. Бабушка была единственным человеком на всем белом свете, кто ее по-настоящему любил. С ее уходом, казалось, и любовь ушла. Так было. Было очень долго. Но не сейчас.
Тая улыбнулась, ласково провела ладонью по цветам, потом, точно вспомнив о чем-то (или о ком-то) важном, бодро зашагала к стоявшей в конце огорода, на самом берегу озера, бане.
По правде сказать, огорода как такового не было. Не было традиционных вскопанных грядок со всевозможными овощами и картофельника. Вместо этого была ровная ухоженная лужайка со скошенной под осень травой, а по периметру росли молодые яблони. Лужайку резала пополам выложенная крупным серым камнем тропинка с низенькими, не выше колен, фонариками по бокам. Мимо беседки тропинка вела к резному крылечку добротной деревенской бани.
Солнце было щедрым и ласковым, ветра почти не ощущалось. Воздух казался смоляным и сладким от ароматов соснового бора, начинавшегося сразу за дорогой. Тая вдохнула полной грудью. Потом еще и еще. Где-то на окраине деревни заливисто пел петух. Ему на разные голоса откликались собратья. Завидев Таю, рыжая соседская собака лениво тявкнула, потом опять свернулась калачиком на солнцепеке и погрузилась в послеобеденный сон.
Размеренная деревенская жизнь, уставшая за лето и готовящаяся ко сну природа – все это было нарисовано мягкими, пастельными красками, неброско, без вычурности, не напоказ, просто и душевно. И на сердце тоже становилось легко и радостно. Было понятно, отчего можно любить эти места, стремиться сюда, преодолевая сотни километров, бросая без сожаления комфортную столичную жизнь, всю эту мишуру и чепуху, которую обычно называют успехом, карьерой.
– Здравствуйте, барышня!
Сосед, тот самый улыбчивый «старичок-судачатник», облокотившись на изгородь, с интересом наблюдал, как Тая достает воду из стоящего на границе двух участков колодца.
Колодец тоже был резной, как наличники, как крылечко. Причудливые цветы, птицы, зверюшки искусно сплетались в затейливый орнамент, похожий на кружево вологодских мастериц.
– Здравствуйте, Алексей Васильевич. Я вас и не заметила…
Тая приветливо кивнула соседу.
– Это как же, позвольте полюбопытствовать, вы багром умудряетесь воды достать и ведро не утопить? Моя супружница крюком доставать станет – и то нет-нет, да и утопит! Багром даже я не умею. У местных, правда, пару раз видел. Но сам не дерзну. Боязно!
– Багром
