Только бы карьере его не мешать! Опять же, двое детей, дом, квартира, машины, дачи, достаток… Ну все же для спокойной жизни есть! Нет. Не может. Не ценит! Девок ему подавай! Скотина!
Тая погладила подругу по плечу.
– Ну, успокойся. Хватит. Все.
– Как успокоиться, Тая? Вечером придет как ни в чем не бывало, врать начнет, а ночью с супружеским долгом полезет. Противно!
– Бедненькая моя. Он детей любит. Терпи ради детей.
– А что ты меня успокаиваешь?! На своего посмотри! Твой точно такой же! Мозгов, может быть, побольше. Умеет получше скрыть. Это Костя моего Сережку с толку сбил! Сережка таким не был. Все дружба их проклятая. Мы уже женаты были. Уже дети. А твой холостой. И все подначивает, дрянь, подначивает, мерзавец!
Тая протестующе вскинула руку.
– Оля, в тебе говорит обида.
– Да какая обида?! Ты думаешь, Обнаров женился на тебе и перестал быть Обнаровым? Может быть, ты не знаешь, но в актерской тусовке слова «Обнаров» и «бабник» – это синонимы! Я помню Костю на прошлом «Кинотавре». Я даже если разуюсь, у меня пальцев не хватит, чтобы перечислить всех его зазноб за три-то дня! Пиво, водка, девки, пляж. Это расписание твоего святого Обнарова. Горбатого даже могила не исправит, не то что два месяца брака. Я уверена, что, если ты нагрянешь без предупреждения в киноэскпедицию к своему обожаемому Костику, тебя ждет масса сюрпризов!
Вечером Тая попросила мужа взять ее с собой на съемки в подмосковный Серпухов. Муж отказался наотрез. Она настаивала. Он не уступал. Они поссорились. Потом вроде бы помирились.
– Костя, а ты знал, что Беспалов изменяет жене? – вдруг спросила Тая.
– Знал.
– А разве это нормально?
– Что ты как маленькая? Хорошо… Плохо… Черное… Белое…
– Пожалуйста, поговори с Сережей. Мне жалко Ольгу. Она хорошая.
– Нет.
– Почему?
– Каждый имеет право жить так, как хочет, пусть и не совсем правильно по нашим понятиям.
– Ты оправдываешь его?!
Обнаров вздохнул, взъерошил волосы и тоном вынужденного отвечать сказал:
– Для него это приемлемо. Это его жизнь. Осуждать я не вправе. Ты хочешь знать, приемлемо ли это для меня? Отвечаю: нет. Спросишь, почему? Это было бы подлостью по отношению к тебе, а я уважаю и люблю тебя. Очень люблю. Еще вопросы есть?
Вопросов у нее не было, а вот осадок… Нехороший осадок в душе остался.
В тот день из училища Тая вернулась не поздно. Но вернулась вымотанная и физически и морально. Пластические этюды, над которыми работали весь день, казались ей пустым и никчемным занятием, не имеющим конечной цели. Нет, она превосходно справилась со всеми заданиями, но клоунаду и в жизни и на сцене просто терпеть не могла.
– Марианна Васильевна, я же не в цирковое учиться пришла, – возражала Тая преподавателю, заслуженному деятелю искусств Марианне Васильевне Татарской, упрямой старушке, с упорством вредины заставлявшей
