зиму в Нагорье. Впрочем, им хватит денег на то, чтобы закупить угля и топить в каждой комнате, которой они захотят пользоваться. Что же до пиршественного зала и малой гостиной, то они такие огромные, что даже по два гигантских камина в них от холода не спасут. Стоит отойти на десять футов от ревущего пламени – и нос мерзнет так, будто вот-вот отвалится.
– Я не собираюсь скучать по местным зимам, – сказала она и захлопнула окно.
Хелен вслух ничего не сказала, но на лице ее отразилось сомнение.
– А я думаю, тут очень красиво, повсюду снег и лед. А озеро замерзает?
Шона покачала головой:
– По-моему, оно для этого слишком глубокое.
– Я всегда любила зиму, пока не осталась одна, – проговорила Хелен. – Для одинокого человека это ужасное время, как ты думаешь?
Шона не знала, что ответить на такое замечание. По счастью, Хелен, очевидно, и не ждала ответа.
– Жаль, что я не вышла замуж в молодости. Теперь уже поздно.
И снова у Шоны не нашлось ответа. А что тут скажешь? Что брак – это счастье, благословение? Что он даровал ей утешение?
Но это не так. Он просто был – эдакое их с Брюсом сотрудничество. Она старалась быть ему хорошей женой, такой, какую он хотел видеть, а он был очень добр к ней и щедр.
А вообще… Решилась бы она на такое снова?
Вряд ли. Лучше уж умирать с тоски одной, чем вместе с кем-то.
Они снова направились в покои лэрда. Старый Нед куда-то делся, но его место на постели занял Фергус.
У Шоны сердце екнуло, когда она увидела, как он бледен. Страх мгновенно сменился гневом. Ну почему Гордон не сдержал слова? Почему не остался в Инвернессе? Зачем притащил сюда Фергуса?
Шона подошла и положила руку на влажный лоб брата.
– Шона, не виси над душой, – сказал он, не открывая глаз.
– Я не вишу.
Он приоткрыл глаза.
– Я просто отдыхаю.
– Ты себя измучил.
– Я себя измучил, – признал он и криво улыбнулся. – Я хотел всем доказать, что не инвалид, но эти лестницы – сущее проклятие.
Шона перевела встревоженный взгляд на его ногу.
– Тебе хуже?
– Нет. – Он сел. – Просто рана болит, словно на ней вверх-вниз скачет дьявол.
Шона оглянулась на Хелен, которая выглядела такой же обеспокоенной, как она.
– Хелен говорит, что мы с тобой упрямые. Ты только что доказал ее правоту, Фергус. – Но как бы она ни досадовала, она не могла оставаться равнодушной, когда Фергус улыбался вот так, уголком рта, без тени раскаяния в глазах. – Зачем ты приехал? – спросила она, помогая ему сесть на краю постели.
– Тем более когда ты строго-настрого запретила мне это делать?
– Я не запрещала. – Нет, по правде сказать, запрещала. – Ладно. Я просто хотела сама договориться с американцами.
– А я вообще не хочу с ними ни о
