шаге. В ее присутствии они нервничали, и их можно было понять. О трюках свиньи ходило море слухов.
Разве не говорила она в гневе одержимым голосом, изворачивая свои жирные свиные губищи и изрекая слова украденным языком? Разве не вставала порою на задние копыта, розовая и властная, и не требовала, чтобы в ее тень слали самых маленьких ребят, чтобы сосать ее титьки – голыми, как поросята? И разве не била она свирепо копытом по земле, пока поданную еду не разрезали на кусочки и аккуратно, прикасаясь к мясу лишь двумя дрожащими пальцами, не клали ей в пасть? Все это было.
Бывало и хуже.
Сегодня, знали мальчишки, они не принесли того, чего она хотела. Не то мясо, что она заслуживала, лежало на тарелке. Не сладкое белое, которое она просила другим своим голосом, – мясо, которое она, если желала, могла взять силою. Сегодняшним угощением был простой залежавшийся бекон, украденный с кухни. Лакомство же, которого она жаждала, – мясо, которое загоняли и пугали, чтобы насытить мышцы, а потом колотили, как отбивную, ей на потребу, – это мясо оказалось под особой защитой. Не сразу удастся выманить его на убой.
Тем временем, надеялись они, она примет извинения и слезы и в гневе своем не сожрет посланников.
Один из мальчишек к тому моменту, пока дошел до стены свинарника, наложил в штаны, и свиноматка учуяла это. Ее голос приобрел другой тембр, смакуя остроту их страха. Вместо низкого хрюканья она издала высокую, раздраженную ноту. Она говорила: «Знаю, знаю. Придите же на мой суд. Знаю, знаю».
Она наблюдала за ними сквозь щель калитки, и ее глаза поблескивали самоцветами в мрачной ночи – ярче ночи, потому что были живыми, яснее ночи, потому что жаждали.
Мальчики пали на колени у калитки, покаянно склонив головы, с подносом в руках, накрытым легкой заляпанной кисеей.
– Итак? – сказала она. Они мгновенно узнали голос. Его голос – из пасти свиньи.
Старший, чернокожий парнишка с заячьей губой, тихо заговорил с этими светящимися глазами, преодолевая страх:
– Это не то, что вы хотели. Мы просим прощения.
Второй, неуклюжий в своих отяжелевших штанах, тоже пробормотал извинения.
– Но мы его вам доставим. Правда. Доставим очень скоро, как только сможем.
– Почему не сегодня? – спросила свинья.
– Он под защитой.
– Новый учитель, мистер Редмен.
Свинья уже как будто все знала. Она помнила их противостояние, как он таращился из-за забора, будто она зоологический образчик. Так вот кто ее враг – этот старик. Она отомстит. О да.
Мальчики слышали ее обещание возмездия и как будто успокоились, что их избавили от этого дела.
– Подай ей мясо, – сказал чернокожий.
Второй поднялся, снимая кисею. От бекона дурно пахло, но свиноматка все равно влажно похрюкивала от воодушевления. Возможно, она их простила.
– Давай, скорее.
Мальчик взял первую полоску бекона указательным и большим пальцами и поднес.
