последний говорил искренне и вид имел не насмешливый.
– Из сахара можно сделать взрывчатку, – сказал Радий-Палладий. – Если его не пропивать, а копить – получится мощная штука.
Теперь Генка знал, что юнцы получаемый сахар не едят, а прячут. Он хотел рассмеяться, но вместо этого почему-то напустил на свое лицо задумчивости и сказал:
– А знаете, интересная идея! Но мне надо подумать.
– Чего тут думать? – недовольно спросил Петлюра. – Действовать надо, а не думать!
– Нет, ну почему же, – не согласился с ним Радий-Палладий. – Революция – дело ответственное. Пусть подумает. И ответ даст завтра. На этом же месте. Ты, товарищ, хорошо подумай. Только о разговоре этом никому ни слова. Понял?
– Хорошо, – сказал Генка. – Завтра приду и дам ответ. А как называется ваша организация?
– Вот завтра и узнаешь, – процедил Петлюра.
Взгляд его опять наполнился подозрением.
Генка пошел через полянку в сторону следующего изгиба реки. Террористы молча смотрели ему вслед. Уже собираясь зайти в кустарник, Генка обернулся.
Увидев это, Петлюра крикнул:
– Смотри, у нас длинные руки!
Генка нырнул в ближайший куст и захохотал в полный голос. Ну не смог он сдержаться! И на протяжении последующих двухсот шагов Кабанов продолжал смеяться, вспоминая разговор с подпольщиками. Спустя пять минут с покрасневшими от смеха глазами он опять вышел к речке и остановился, удивленный открывшейся ему картиной. На берегу сидел рыбак с удочкой и делал вид, будто ловит рыбу!
Генка вспомнил, как Рыжий негативно высказывался о живности, водящейся в речке. По словам Дениса – кроме пиявок в воде ничего не плавало. Сомневаться в его рассказах оснований не было, и потому рыбак на берегу сильно заинтересовал Кабанова.
Генка подошел к берегу и увидел деревянный поплавок, который без всякого движения мирно торчал в воде. На траве сидел маленький щуплый старичок с пушистой седой головой. В одной руке он держал удочку, сделанную из осины, а другой рукой, упиравшейся локтем в колено, поддерживал подбородок.
– Бог в помощь! – сказал Генка.
После сеанса здорового смеха, который провел Кабанов во время пути через кустарник, он не совместил громкость своего голоса с тишиной, висевшей над речкой, и пожелание его прозвучало слишком громко, отчего дед, вздрогнув, чуть не свалился в воду. Но, дернув локтями, он все-таки поймал равновесие и смог удержать удочку.
Обернувшись к нарушителю спокойствия, старичок, гневно сверкнув глазами, крикнул тенором:
– Не ори! Тут тебе не митинг! Рыбалка тишину любит!
На Кабанова смотрело морщинистое лицо, окруженное по овалу седыми стрижеными бакенбардами и аккуратной бородкой. Верхняя губа деда была украшена тонкими мушкетерскими усиками, и казалось, будто Генка общается с ушедшим на покой пенсионером-донжуаном.
– Извините, – тихо сказал Кабанов.
Дед, успокаиваясь,
