противоположной стороне двора у конюшни колыхнулась человеческая фигура и разом растворилась во мраке. Ночной двор безмолвствовал. Ришон прошел по самому краешку открытого пространства, держась в тени дома. Затем крытый переход, и он возле коновязи.
В этот момент в стойле с лязгом столкнулось железо, грохот разнесся эхом посреди ночной тишины. По ушам резанул зловещий визг, словно стая волков накинулась на жертву: коней резали, лишая путников возможности бегства. Конюх успел поднять плеть, но конец огромного черного клинка пронзил горло.
Ришон все сразу понял, в животе похолодело, будто проглотил глыбу льда. Соловей, оказавшийся на пути у нежити, наносил размашистые удары тяжелым мечом. Скелеты кидались в бой безмолвно, а его громкий голос сотрясал небо. Они дрались, потом Соловей умолк, только дышал хрипло, хотя меч взлетал с прежней силой. Пьяная толпа высыпала из трактира, привлеченная шумом. Разгоряченная хмелем, гуртом ринулась в бой. Началась свалка.
Ришон вскочил на коня и, хлестнув круп, помчался прочь из Родсельма. На миг он остановился, бросил последний взгляд на город и увидел, как черный клинок обрушился на голову Соловья, развалив его тело пополам до самого пояса.
Бархат несся через кусты, перепрыгивая валежины и ямы, на каждом шагу рискуя сломать шею себе и хозяину. Полоса леса маячила совсем близко. Крупные хлопья снега обильно посыпали в момент, когда мир содрогнулся от демонического рева, в котором Ришон уловил членораздельные звуки – [АВАДДОН]. Инквизитор оглянулся: вдалеке, на границе видимости, по следу мчалась непонятная фигура.
Расстояние сокращалось, но до леса осталось немного. Монах вонзал пятки в бока Бархата, тот фыркал, несся к деревьям. Образ Марии возник в мыслях, инквизитор немного успокоился. Он обещал вернуться, и он вернется. Через несколько мгновений Ришон вломился в густой кустарник, прислонившись лицом к загривку скакуна.
Позади слышался дробный стук копыт о попадающиеся по дороге камни. Всадник несся по следу, впившись пустыми глазницами в мелькающую среди деревьев спину.
Ришон остановил коня за стеной могучих елей, издалека доносился отчетливый стук копыт. Монах стиснул рукоять меча, на тропинке показался черный как смола конь, укрытый белой попоной, на нем вооруженный ледяным клинком всадник в тяжелом шлеме.
Конь ступает звонко, всадник покачивается, будто погружен в раздумья. Он выехал в полосу лунного света, у церковника захолонуло сердце: под шлемом голый череп, тьма в пустых глазницах, дыра на месте носа, а сгнившие зубы утесами топорщатся в кривой ухмылке. Кольчужная сетка спадает из-под шлема на плечи, а нижняя челюсть висит на лоскутах полуистлевших жил, почти упираясь в покрытый комьями земли нагрудник. Наполовину уцелевший панцирь прячет часть грудной клетки, в прорехи торчат голые ребра.
Ришон погладил беспокойно дернувшегося Бархата. На коне скелета совсем не попона, как показалось вначале, а кольчуга из птичьих черепов, мелких, как чешуя. Морда коня сверху прикрыта маской, в широких отверстиях для глаз сверкнуло
