множить пробки на дорогах.
Я вышел от Андреева и, ожидая лифт, смотрел в окно. Вернее, это была полностью стеклянная стена от потолка до пола. На противоположном берегу пруда горели золотые купола нового Храма-на-крови царской семьи. Солнце жгло купола закатными лучами, подобно сварочному аппарату высекая из них искры. Не знаю, наблюдает ли когда-либо эту картину Андрей Андреевич Андреев из своего окна.
В начале ночи я снова вышел на свою страничку.
Нет откликов.
Спросил бы кто: а почему я бросил журналистику. Или: а что случилось с Люсей?
Впрочем, ответ один на эти два вопроса.
Цветок-подснежник
Люся пришла в редакцию сразу после окончания университета. Мне позвонил один знакомый и попросил ее устроить. На тот момент она была уже замужней женщиной, хотя казалась совсем юной. Естественная нежная блондинка, стройный стебель с полураспустившимся цветком. Могла бы стать моделью, но роста ей немного не хватало. И одевалась Люся необычно, не так, как большинство молодых женщин ее возраста. Она, к примеру, не носила курток, шапок, брюк. Зимой и летом ходила в узких юбках до колена, чтоб видно было ноги. Любила шали, они ей очень шли. Особенно одна, увитая пунцовыми и золотыми розами по краю.
Писала она ужасно. Кто-то из ее наставников в университете обмолвился, что журналист должен все время удивляться, чтобы придать эмоциональную окраску тексту. Она взяла это за правило и сообщала обо всем с одной и той же изумленной интонацией: о драке в японском ресторане, о заседании в правительстве, о росте цен на коммунальные услуги. Зато ее не удивило, что главный санитарный врач сказал ей в интервью: «В этом году заболеваемость клещевым энцефалитом была ниже плановых показателей». Я изловил эту сентенцию случайно, читая верстку.
Хотя, конечно, господин оговорился, что называется, по Фрейду. А Люся не могла подозревать, что станет жертвой очередной спланированной пандемии гриппа.
Я молча правил ее тексты, поскольку невозможно было научить ее писать. Если у человека слуха нет, заниматься с ним музыкой бесполезно. То же касается и слуха на слова.
А вот истории Люся рассказывала замечательные. Про то, к примеру, как прикормила крысу.
Крыса жила у них в подполье, а ночью проникала в дом сквозь щели в плинтусах – ведь эти умные зверьки умеют уплощаться до размеров камбалы. Мать Люси выставляла на ее пути посыпанную сахаром отраву, но крыса-то не дурочка, не соблазнялась сладким ядом и еженощно разоряла шкафчик с крупами. Людмила поступила с воровкой по-другому. Она поставила у плинтуса тарелочку с посахаренной манкой. Без отравы. И крыса стала угощаться, наутро тарелочка была пуста, а крупы целы.
Родом Людмила была из Верхотурья, северного городка, когда-то центра православной жизни. Там ничего, кроме величественных храмов, не было. Нет и сейчас. Даже домов в два этажа.
Река Тура, давшая городу название, не слишком
