как у… – повторила она. Никто не знал, куда она собирается вырулить с этой своей фразой.
Я фыркнула.
– У нас тут одновременно идут три разных разговора, – простонала мама, изображая протест. Она прекрасно умеет делать вид, что для нее все это чересчур, но я точно знаю, что больше всего на свете она обожает, когда вокруг нее – вся семья. А теперь она особенно довольна, потому что появилась маленькая Софи.
– Так чьи там глаза блестели? – негромко спросил папа, словно обращаясь к самому себе.
– Ты говорил про глаза Эмили. – Мама округлила свои собственные. – Потому что у нее новый молодой человек.
– Когда же меня с ним познакомят? – громко вопросил папа. – Надеюсь, он не скотина, как тот, другой.
– Джеральд! – воскликнула мама. – Выбирай выражения.
– Сколько вы уже вместе? – спросила Лора с неподдельным интересом.
– А, всего три месяца, не очень долго, – небрежно ответила я. И тут же пожалела, что выбрала такой тон: получалось, что у нас с Адамом – просто мимолетный романчик. – Но я бы хотела, чтобы вы с ним познакомились.
– Главное, смотри, чтобы он с тобой хорошо обращался, а не как тогда. Не вздумай мириться ни с какими его…
– Джеральд!
Мы все расхохотались, и я пожалела, что с нами нет Адама. Мне очень хотелось, чтобы он встретился с моей безумной семейкой. Просто чтобы он знал, во что ввязывается.
Я уехала очень неохотно, зная, что мне будет не хватать пьяной игры в шарады и маминой неспособности запомнить, сколько слогов в «Танцующем с волками». В ходе игры Стюарт каждое Рождество загадывал ей название этого фильма – исключительно для того, чтобы все мы полюбовались, как она пытается беззвучно его произнести. И тем не менее каждый год она вела себя так, словно вообще впервые слышит об этом названии.
– Береги себя, детка, – проговорила мама, обнимая меня в дверях.
Если бы я ехала не к Адаму, то так бы и осталась в ее теплых объятиях. От нее исходил аромат глинтвейна и апельсинов.
– Спасибо, мам. Позвоню, как приеду туда.
– Как насчет эгнога на дорожку? – спросил папа, подходя к дверям. Колпак на нем сидел набекрень. – Я специально купил бутылочку.
– Ей нельзя, Джеральд, – с укором заметила мама. – Она же за рулем. И кто вообще пьет эту гадость?
Я мысленно улыбнулась, всех расцеловала на прощание, еще чуть-чуть потискала малютку Софи, а потом все-таки выволокла себя на холод. Дороги оказались пусты, что и неудивительно: вероятно, большинство здравомыслящих людей уютненько устроились дома или в гостях на всю ночь – не желая покидать тепло очага и не в силах противиться искушению принять еще одну рюмочку хереса.
Уже стемнело, когда я остановила машину возле коттеджа Памми – одного из пяти одинаковых каменных домов, жавшихся друг к другу. Не успела я выключить фары, как белая деревянная дверь распахнулась и на крыльце появилась
