style="font-size:15px;"> Я потуже обвязалась шарфом, пряча под ним рот, чтобы из него случайно не вырвались мои мысли.
– Извини насчет всего этого, – произнес Адам, хватая меня за руку. Мы шли по слабо освещенной дороге.
Я почувствовала облегчение. Значит, я не схожу с ума. Значит, он тоже заметил.
– Да, я понимаю, расклад не идеальный, но это все-таки ее дом, – продолжал он.
Я остановилась как вкопанная посреди улицы. И повернулась к нему:
– И все? Это все, за что ты хотел извиниться?
– А что такое? Я знаю, это досадно, но это же всего на одну ночь, а утром мы встанем и пораньше уедем. Хочу тебя привезти обратно ко мне.
Он подошел поближе, его губы коснулись моих, но я вся напряглась и повернула голову в сторону.
– Да что с тобой такое? – Его тон изменился.
– Ты этого не понимаешь, да? – спросила я громче, чем намеревалась. – Ты совершенно этого не видишь.
– О чем ты вообще? Чего я не вижу?
Я снова повернулась к нему и чуть не рассмеялась:
– Ты все блуждаешь в своем уютном мирке и не позволяешь, чтобы тебя что-нибудь беспокоило и донимало. Открой глаза и убедись: на самом деле жизнь не такая. И всякий раз, когда ты суешь голову в песок, как страус, и стараешься не слышать никаких посторонних звуков, я остаюсь терпеть всю эту пакость.
– Ты что, серьезно? – Казалось, сейчас он повернет обратно к дому.
– А ты не в состоянии увидеть, что тут происходит? – закричала я. – Увидеть, что она пытается сделать?
– Кто? Что?
– Я заранее сказала твоей матери, что я просто попью с вами чаю, а она обрушила на меня целый рождественский обед. Я заранее сказала ей, что собираюсь переночевать здесь, и она заверила меня, что это нормально. Да я бы никогда не приехала, если бы знала…
– Если бы знала что? – Ноздри у него слегка раздувались. – В нашем доме «чай» означает обед. И потом, ты абсолютно уверена, что она тогда разрешила тебе переночевать здесь со мной? Потому что за все время она позволила это сделать только одной девушке. С которой мы были вместе два года. А мы с тобой сколько вместе? Два месяца?
Казалось, он ударил меня куда-то в грудь. Такое действие произвели его слова.
– На самом деле три, – бросила я.
Он раздраженно всплеснул руками и развернулся, чтобы пойти обратно.
Спрашивала ли она меня по телефону, собираюсь ли я остаться? Ответила ли я ей, что собираюсь? Я совершенно точно не говорила ей, что планирую переночевать в гостинице. Может, она предполагала, что я имею это в виду? Мысли у меня путались.
Адам удалялся, и я мысленно промотала пленку вперед, представляя, как он прошествует обратно в дом Памми, а через двадцать секунд явлюсь я, в самом жалком виде. Я не могла позволить, чтобы такое случилось.
И тогда я заплакала. Самыми настоящими слезами разочарования и злости. Вы только поглядите на меня. Что я вообще
