уйти со сцены и перебиваться с хлеба на воду. Нет, она не винила ни в чём свою малышку – она искренне любила Тину всей глубиной своего бесхитростного развращённого сердца, – но зато до сих пор не простила предательства её отцу. Спустя полгода бурного романа этот лицемерный грузин вернулся к жене, поджав хвост, хотя это и было всё же вполне ожидаемо. Но того, что Георгий, уходя, заберёт у неё ещё и дочку – этого белокурого ангела с бархатными голубыми глазами точь-в-точь как у матери, – Татьяна не могла представить себе даже в самых страшных кошмарах. По правде сказать, с грузинами или иными горцами актриса, путешествовавшая в своё время по многим европейским столицам, встречалась впервые, однако навсегда после истории с Джавашвили запомнила: кавказец мог бросить тебя, но своего ребёнка – никогда.
Татьяна не догадывалась, каким чудом неверный муж уговорил свою Тамару – так, кажется, звали покойную княгиню – принять незаконнорождённую Тину, да ещё и представить её всем как свою собственную дочь. Легенду для общественности придумали красивую. Княгиня удалилась на целый год в одно из их центральных имений под Смоленском, а потом вернулась в Сакартвело уже с ребёнком. Её, Татьяну, тогда подмасливали чем могли – деньгами, дорогими подарками и даже виллой в Италии, – а затем просто пригрозили навредить дочери, если она добровольно не уберётся восвояси. В эти угрозы верилось с трудом, но любящая мать рисковать не стала и на долгие годы исчезла из жизни князя Джавашвили.
Через некоторое время до оскорблённой любовницы дошли слухи, что княгиня снова беременна – точно ли княгиня? – и что та в итоге умерла, рожая мужу дочку. К тому времени вновь успешная дива растолковала это не иначе, как бумеранг судьбы, отомстивший сполна за ту жестокость, с которой Тамара и Георгий обошлись с ней в своё время.
На этом круг бы окончательно сомкнулся – хотя Татьяну так или иначе посещали мысли о сладостной мести, которую обязательно подают холодной, – если бы в подростковом возрасте Тина, ясно видевшая свою непохожесть на сестёр, что-то не заподозрила. Тогда, в тринадцать лет, она вышла на материнский след, просмотрев втайне кое-какие отцовские бумаги. К счастью, ни сёстры, ни брат не догадывались о её истинном происхождении, но для самой Валентины ничто не могло стать больше прежним.
С тех пор они были неразлучны, хотя Георгий Шакроевич об этом не знал. Но догадывался?..
– Ничего-ничего, – заворчала женщина, возвращаясь в реальность из плена собственных мыслей. – Не нужны нам никакие женихи! Мы и сами справимся! Знаешь, во Франции, где я в последний раз гастролировала…
– Суфражистки, – устало прикрыла веки Тина и в очередной раз поместила свою голову на коленях у матери. – Да, я помню.
Суфражизмом Татьяна увлекалась давно и уже много лет была горячей приверженкой этого течения. Время от времени она старалась втянуть в него и единственную дочь, но та не поддавалась ни в какую.
– Нам
