славить Бога.
Худшее миновало.
Всему наступает свой конец. Вода отступила, и, как это бывает после бури, солнце озарило сияющий новый мир.
Томас Бонно произнес:
– Если я не ошибаюсь, вон на дереве ара. – Забрызганная грязью и вымокшая сине-желтая птица слабо цеплялась за голую ветку. – Один Бог знает, как он сюда попал.
Они вытащили грязные сундуки и сломанные верши наружу, а Перл Бонно натянула веревку, чтобы высушить одежду. Перл осталась в мокрой сорочке, пока сохло ее платье, остальные ходили голышом.
Тунис и Ретт собирали выброшенную бурей на берег рыбу, пока Томас Бонно разводил костер с помощью сухой коры кедра.
Сидя у костра и жаря рыбу, надетую на прутья, Томас Бонно обратился со словами благодарности к Богу за то, что он пощадил его семью и молодого господина.
– Я не молодой господин, – произнес белый мальчик. – Я Ретт.
Десять дней спустя, когда Ретт вернулся в Броутон, Уилла уже похоронили на негритянском кладбище, а Мислтоу продали на Юг. Броутонская плантация представляла собой огромные площади затопленного, вонючего риса.
Лэнгстон Батлер самолично наблюдал за работой тех, кто занимался починкой прорывов в главном канале, Уотлинг – за тем, как восстанавливалась сеть внутренних каналов. Мужчины катили тележки с грунтом, а женщины и дети таскали землю ведрами.
Сапоги отца Ретта были в грязи, лицо покрылось щетиной. Его ухоженные руки потрескались, ногти обломались. Лэнгстон Батлер встретил сына следующими словами:
– Мы считали вас мертвым. Мать вас оплакивает.
– У матери доброе сердце.
– Где вы были?
– Свободный цветной Томас Бонно спас меня от урагана. Я помогал его семье восстановить жилище.
– Долг приказывал вам быть с семьей.
Ретт ничего не ответил.
Отец вытер рукой потный лоб.
– Весь урожай погиб, – констатировал он. – Работа целого года пошла насмарку. Уэйд Хэмптон предложил мне баллотироваться на пост губернатора, но теперь, конечно… – Лэнгстон Батлер посмотрел в непроницаемые глаза сына. – Сэр, судьба Уилла научила вас чему-нибудь?
– Да, сэр.
– Смирению? Послушанию? Должному почтению?
– Я часто слышал от вас, отец, что знание – сила. И принимаю этот вывод.
Несмотря на неотложную работу в Броутоне, Лэнгстон Батлер на той же неделе забрал сына в Чарльстон, чтобы тот начал получать образование, приличествующее каролинскому джентльмену.
Кэткарт Пурьер был наиболее примечательным интеллектуалом Чарльстона, и весь город им гордился, как диковинкой наподобие двуглавого теленка или говорящей утки. В студенческие годы он сидел за обеденным столом рядом с самим Эдгаром По в университете штата Виргиния, а как всем известно, поэзия заразительна.
Задиристые эссе К. Пурьера в журнале «Сазэрн литерари мэгэзин»
