двести сорок. Тебе еще три часа грести, а я в четыре приду и уже сам решу, как ехать дальше.
– Спокойной ночи, Володя! Кстати, я сделал приборку в каюте.
Из последних сил мне хотелось его расцеловать. Вот они, старые моряки!
В каюте меня накрыл тяжелый сон без памяти. Впрочем, снилось… Под подушкой ударил по ушам звонок громкого боя – дзинь-дзинь-дзинь… Мерзкий дребезжащий звук пульсировал в висках, а усталое сознание отсчитывало: один короткий, два… три… пять… семь и один длинный в шесть секунд. Общесудовая тревога! Какого черта, на камнях, что ли?! Он что там, спятил?.. «Ха-ха-ха», – смеялся мне в лицо беззубый Иваныч в седой длинной бороде. В коридоре метались ошалевшие механики, откуда-то звал капитан: «Володя! Володя!» Хрипел динамик громкоговорящей связи и голосом Иваныча сообщал: «Тревога! Тревога! Вводная – вспышка ядерного взрыва по носу! Все падаем! Судно принимает ударную волну на грудь и резко меняет курс перпендикулярно направлению ветра с целью скорейшего выхода из зоны заражения. Лежать спокойно!» Что-то булькнуло… Отдышался. Команда – надеть химкомплекты и приступить к дезактивации! Следующая вводная – уклонение от торпеды. На носовые курсовые углы – па-ва-рот!..
Господи, какая радость – это всего лишь сон. Часы показывали три пятьдесят. Пора! Разбитый, шатаясь, я поднялся на мостик.
– Ты бы поспал еще, – раздался в темноте участливый голос Иваныча.
– Спасибо, я привык сам.
Валдис молча скрипит штурвалом, а я, упираясь лбом в прохладное стекло, стою у окна и, кажется, ощущаю упругость густой потусторонней темноты. Мы с ним никогда не мешаем друг другу – каждый думает о своем. Полтора часа молчания – и вот где-то вдали, в глубине этой темени, появляется светлое пятнышко. Еще не свет – свет за горизонтом. Слева по носу оно чиркает по невидимой границе моря и неба и пропадает, чиркает и пропадает. Это маяк Малого острова заявляет о себе и предупреждает мореплавателей об опасности. Через некоторое время появляется и сам огонь. Мы проходим остров и ложимся курсом на мыс Колка. Уже пять, самое тяжкое время вахты.
– Ну как, Валдис, достоишь со мной до восьми?
Валдис немногословен:
– Достою.
На баке чуть подсвечивается вход в носовой кубрик, и какие-то неведомые встрепанные существа появляются там. Они вздрагивают, потягиваются, выглядывают наружу. Я их знаю, сон у этих существ короток, как летняя ночь. Они внезапно засыпают и быстро просыпаются, а дальше – никак! Сейчас им чего-то хочется, что-то томит. Мне бы их сон, ведь я нормально не спал уже двое суток. Голова тяжела, я стою на правом крыле и, дрожа от сырости, пью утреннюю свежесть. Мне и капитану появление этих привидений не сулит покоя. Щас попрут бесы.
Они ежились там с полчаса, наконец маленький Юрис осмелился, выскочил на палубу в одних трусах, остановился у трюма и, глядя на меня снизу вверх, спросил:
– Капитана на мостике нет?
Я, глядя на него с крыла мостика сверху вниз, ответил коротко:
– Капитан отдыхают, встанут в восемь.
– Володя,
